Я сел за длинный стол, где углядел свободное место, жестом подозвал пробегающего слугу.

– Это, любезный… Первым делом сообрази мне чего-нибудь горяченького… щец там с убоинкой, потом свининки с овощами… Умеют у вас ее готовить?

– Щи сейчас сделаем, – парень, по виду мой ровесник, глядел безо всякого официантского подобострастия, – а свининка кончилась. Говядина есть тушеная, в клюквенном соке.

– Пусть будет говядина, – великодушно решил я. – И ты вот еще что, хозяина мне сюда пришли, потолковать хочу об одном деле…

С сомнением оглядев меня – какие, мол, могут быть дела у хозяина почтенного заведения с таким оборванцем? – слуга удалился, а сидевший рядом грузный и по виду сильно разомлевший от выпитого седовласый дядя таки задал мне висевший в воздухе вопрос:

– Что ж у тебя, парень, за дела с этим выжигой Гришкой?

– Ну, так то мои дела, почтенный, – завелся я. Ох, зря… Не кончилось бы это скандалом и дракой… Сейчас он скажет, что в три раза старше, что в его время молодежь была втрое почтительнее, затем начнет громко выражать всякие сомнения в мой адрес… Знаю я этих старперов…

– Ну, извини, – развел руками сосед. – Дело, конечно, твое… да смотри, Гришка – известный плут…

Тем временем подошел и вышеназванный Гришка. С трудом нес он свое необъятное брюхо, на которое ниспадала длиннющая черная борода. Более всего Гришка смахивал на Карабаса-Барабаса, как его рисуют в детских книжках. Не хватало лишь плетки-семихвостки.

– Звал? – поинтересовался он неожиданно высоким голосом.

– Звал, – кивнул я. – Тут, друг, дело такое… Коней своих хотел бы продать, а времени в обрез, некогда на базар переться… Может, возьмешь? Там они, у коновязи стоят, двое. Глянь, добрые кони. Я много не запрошу… – тут вдруг до меня докатило, что я же совершенно не в курсе цен. – По большой гривне серебра за каждую.

Не то чтобы я назвал сумму совсем от фонаря. За меня ведь Дзыга заплатил тогда две гривны… Примем, что человек в два раза ценнее лошади…

– Чего? По гривне? – изумился хозяин. – Ну у тебя, парень, и запросы. Ты хоть сам соображаешь, чего сказал? Гривна – это ж цена наилучшего породистого жеребца, каких с Итиля возят, из-за Синего моря. А ты мне впариваешь невесть каких животин… Да и кто ты такой вообще? Откуда у тебя кони?

Самое неприятное, что все это происходило при людях. Большинство, конечно, занято было своими делами, но кое-кто и прислушивался к нашему разговору. Хотя бы вот мой седовласый сосед, деловито обгладывающий баранью ногу.

– Да ты хоть коней-то сперва глянь, – пресек я его вопросы, – а потом уже хай. Пойдем, посмотришь.

– Ну, глянуть можно, – прищурился Гришка-Карабас, – пойдем. Только вот брать не пойми у кого…

– Я тоже хочу поглядеть коней! – заявил седовласый дядя. – Я люблю смотреть коней!

Крепко же его развезло… Перед ним стоял пустой кубок объемом примерно в литр… Оставалось гадать, что там было – пиво ли, хмельной мед или напиток покрепче…

А делать нечего, сам предложил – теперь надо идти. В крайнем случае придется делать отсюда ноги, если Гришка захочет повязать мою подозрительную личность. Обидно… так и не поел ни щец с убоинкой, ни говядинки в клюкве…

– Ну, где кони? Да разве ж это кони? – презрительно заявил хозяин, оглядывая бывшее лыбинское имущество. – Это ж не кони, это клячи полудохлые. Да по ним видать, падут не сегодня завтра. И за эту дрянь ты хотел взять по гривне? Да ты вообще откуда, парень? Да твои ли…

– А чего хаешь? – перебил его седовласый. – По мне, так добрые кони. Ну, отощали малость, так подкормить завсегда можно. Ты глянь, какие бабки, какая стать! Эти кобылы на все ж сгодятся: и верхом ездить можно, и в телегу запрячь, и пахать… Нет, парень правильную цену называет!

– Да вы оба сдурели! – вскричал Гришка, и борода его пошла волной. – Да за такие деньги сам покупай!

– А что? – вдруг прищурился седовласый. – И куплю. Хорошие кони, мне на селе пригодятся. Вот, парень, держи, – он развязал висевший у пояса кошелек и достал оттуда две увесистые серебряные монеты с тонкими дырочками в центре.

На Гришку-Карабаса жалко было смотреть. Ясное дело, рухнули планы взять за три копейки и продать по штуке баксов. Сплюнув под ноги, он молча удалился в помещение.

– Ты вон чего, парень, – седовласый, судя по голосу, на холодке протрезвел. – Ты иди-ка отсюда в другой трактир. Все равно ведь грошей еще не заплатил, а щи с убоинкой всюду найдутся. А то ведь знаю я Гришку, начнет пытать – кто ты, да что ты, да зачем, да откуда… кликнет своих половых… Тебе оно надо? Вот и иди. Да тут недалеко, по улице дошлепаешь до перекрестка, и направо, по левую руку будет Артемкино заведение.

– Спасибо, отец, – от души сказал я.

– И еще, – добавил он, – ты это… как я гляжу, без вещей совсем. Так и застудиться недолго. Сходи потом на торг, тебе всякий покажет… шапку возьми, рукавицы… зима ж идет, и, по всем приметам, лютая зима. Ну, бывай, парень. Прямой тебе линии.

Вот такие люди и не дают умереть моей вере в человечество.

3

В Артемкином заведении кормили вполне сносно. Но вот съедены щи, съедена свининка (здесь она дефицитом не была), выпит горячий и душистый сбитень, на все удовольствия истрачено пять грошей. А сытой душе не дает успокоиться мрачный вопрос: что дальше?

Я не стал останавливаться в трактире, не стал заказывать комнату. Да, по уму стоило бы сейчас отоспаться, а завтра, на свежую голову… Только вот моя несвежая голова не давала покоя ногам, гнала куда-то…

Тем более седовласый селянин был прав – мне стоило обновить гардероб, и делать это надо сейчас. Завтра может быть поздно. Тощий и улыбчивый Артемка, которому, пожалуй, было уже за пятьдесят, без пререканий разменял мне медью одну из серебряных гривен. Если и были у него какие-то вопросы на мой счет, дяденька предпочел оставить их при себе. Очень разумное поведение. Не дай Аринака сцепиться линией с подозрительным человеком.

Зато стукнуть в Уголовный Приказ – это линии не помеха. Тут уж как только вмешается мозолистая государственная рука, взаимная сцепка резко ослабевает. Очень удобное учение.

Еще и поэтому я предпочел не засиживаться за обеденным столом. Отказался и от хмельного меда, и от пива – не хватало еще отрубиться по пьяни. Или, того хуже, потянет на подвиги. Хорошо хоть я вовремя сообразил от сабли избавиться – зарыл прямо возле дорожной обочины. Там не скоро найдут, а сабля у холопа – слишком подозрительная деталь… Жаль, конечно, игрушка приятная… а расстаться все же пришлось.

На базаре я довольно быстро обзавелся удобной и теплой шапкой. Не писк моды, конечно, но голову греть будет. А рукавицы из козьей шерсти спасут мои многострадальные руки.

И куда теперь?

Я, может, и сглупил, но ничего более умного истощенные событиями мозги сгенерировать не смогли. Просто тупо и бесцельно слонялся по городским улицам. Может, какой-нибудь план родится… Дома ведь тоже лучше всего думалось на ходу.