А ведь поначалу они все хотели стать такими же, как Скульптор. Создавать. Созидать. Учить других. Сделать магию вечной и доступной для всех. Не дать ей пропасть. Не допустить, чтобы из искусства она превратилась в блеклое подобие ремесла. Чтобы не исчезла, в конце концов.

А в итоге научились лишь нести разрушения и отнимать чужие жизни.

— Но мы ведь не хотели этого. Я этого не хотела. Ретар… почему? Почему так вышло? В чем мы ошиблись? Что сделали не так? И в кого превратились? — прошептали ее губы.

Вновь раздалось вежливое покашливание. В Тиа мгновенно поднялась волна раздражения и злости на того, кто ей помешал. Мучительно захотелось убить его. Раздавить череп. Причинить боль.

— Что?! — рыкнула она, стремительно оборачиваясь. Ее глаза пылали такой бездонной яростью, что перепуганный шей-за’н отлетел назад на ярд и склонился в глубочайшем поклоне.

— Простите, госпожа, — прошелестел Сжегший душу. — Простите, мою бесцеремонность. Для меня бесчестье, что я отвлек вас от раздумий, но ал-ун Фарид просит передать, что они почти все сделали.

Проклятая несколько раз глубоко вздохнула, сжимая и разжимая кулаки. Кровавая пелена ярости, внезапно упавшая на глаза, уходила вместе с желанием разорвать на части ни в чем неповинного посланника.

— Хорошо. Ступай. Я скоро буду, — отрывисто бросила она через силу и, дождавшись, когда шей-за’н поспешно ретируется, подошла к окну. С ногами забралась на мокрый подоконник, обхватила колени и тупо уставилась на застывшие деревья.

С тех пор, как тот проклятый светловолосый лучник лишил ее истинного тела, с ней творилось неладное. Раньше она без труда могла держать себя в руках, теперь же не знала, что вызовет вспышку ярости, и удастся ли ее подавить? Не замечая падающих на лицо и рубашку дождевых капель, Дочь Ночи устало смотрела на низкие, однотонно-серые тучи. Теперь Проклятая точно знала, что этот дом и сад превращают ее в то, от чего она бежала годами — живого человека, которого мучает давно умерщвленная поступками совесть. А еще — горечь обиды за не сложившуюся, сожранную могильными червями, жизнь.

И, правда, Черный дом — проклятое место. Каждый зал, каждая комната, каждое дерево — светлое воспоминание, от которого хотелось выть и биться головой о стену. Лишь бы только не думать о том, что все сделанное за эти пять веков — прошло впустую.

Интересно, хоть кого-нибудь из ее компаньонов мучают те же сомнения?

Рован ввязался в мятеж только из-за любви к брату и ради протеста — насолить надоедливым старухам из Совета. Мотиваций Лея никогда нельзя было понять — душа северянина — загадка. Он был Огоньком Черканы и бестрепетно шел за ней в огонь и воду. Когда случился мятеж, Несущий свет, не колеблясь, шагнул во тьму, уничтожая всех, кто посмел встать на дороге его госпожи. Даже бывших учеников. Но он потерял Черкану в той битве. Что двигало им после ее гибели — жажда мести, долг, обещание или безразличие ко всему, включая собственную судьбу — Тиф не знала. Про Митифу сказать ничего нельзя вовсе. Она шла туда, куда указала ей Тальки. Безропотно.

Ретар и Гинора мертвы, и из тех, кто, действительно, жаждал перемен во благо процветания магии, в живых осталось лишь двое — Аленари и Тальки. Они с самого начала желали поднять искусство на новые высоты, не дать Дару исчезнуть и оставить мир пустым, подарить носителям «искры» настоящую магию.

Ретар искренне верил в то, что их дело правое, и они улучшат мир. Приведут его в новую эпоху, где возможности магов будут безграничны. Лихорадка умел заражать окружающих своей верой. Он заразил и Тиф. Кроме того, она любила брата Рована и поэтому не могла выбрать ничего иного, кроме пути Проклятой. Она все равно бы пошла за ним, даже не повернись Сорита спиной. Что бы там ни говорили дуры-Ходящие — не убийство Матери заставило Тиа перейти на сторону заговорщиков. Сорита была мразью, и от ее смерти Дочь Ночи не испытывала никаких угрызений совести. Но еще задолго до этого убийства она полностью, вся без остатка, принадлежала Ретару.

Небеса зарычали, точно урские тигры, и тут же смолкли, словно испугавшись, что их услышит охотник. Тиа зябко поежилась. Спрыгнула на пол. В последнее время она слишком много думает о прошлом. Пора подобрать сопли и заняться делами.

— Заходи, — сказала Мать Шену, отрываясь от письма. Несколько ун внимательно изучала его лицо, затем произнесла:

— Вижу, ты недоволен моим решением.

— Не понимаю, почему должен отправляться в Радужную долину. Я не лучший сопровождающий для них.

— Рада, что ты здраво оцениваешь свои возможности, — уголками губ улыбнулась Ходящая и, сложив лист вдвое, разогрела на свече сургуч. — Вряд ли такие люди, как гийяны, согласятся тебе подчиняться. Но это и не нужно. Основная причина твоей поездки — путешествовать с ними намного безопаснее, чем в одиночку. Рядом с Нэссом и Лаэн ты будешь, как у Мелота за пазухой.

— Но Альсгара…

— Здесь оставаться бессмысленно. Наши друзья отправляются к Алии Макси. Наставнице последней ступени. Тебе также следует явиться к ней. — Цейра Асани прижала печатку, затем добавила в красный, уже застывший сургуч плетение, защищавшее содержимое письма от чужих глаз. — Возможно, Алии удастся сделать то, что не удалось мне. Твое обучение зашло в тупик. Мы давно забыли… точнее никогда толком и не знали, каково это — воспитывать мужчин с Даром Целителя. Тех жалких крох, что можно найти в нашей библиотеке, недостаточно. Мы можем сколько угодно долго ждать откровения с небес. Но я не хочу, чтобы Башня становилась еще более тупой, чем сейчас. Что такое? Отчего ты нахмурился? Пора привыкнуть к правде. Ходящие Башни, в большинстве своем — сборище недалеких идиоток. Я не могу от них избавиться, потому что Совет только и делает, что спит и видит, как сместить меня и отдать Синее пламя какой-нибудь дуре. Найдут такую, которая станет делать то, что ей скажут. Что? И это для тебя откровение?

— Нет, госпожа. Я… тогда почему вы не предпринимаете никаких шагов?

— Потому что я одна! Одна, до тех пор, пока ты не сможешь оказать мне помощь магией, ученик! Это еще одна причина, почему тебе следует вновь отправиться в Радужную долину. Письмо передашь лично в руки госпоже Макси. Если мы хотим сдвинуться с места в твоем обучении, у моей старой подруги есть, пускай небольшая, но возможность понять, как в дальнейшем учить тебя. Она умная женщина. И быть бы ей в Совете, если бы не Ирла. Понятно?

— Да.

— Подожди. Это еще не все, — она указала на стол, где лежал небольшой моток серого холста. — Разверни. Только будь осторожен!

Внутри оказалось четыре наконечника для стрел, сделанные из белого, очень похожего на кость, материала. Шен с некоторой долей удивления посмотрел на Мать.

— Ты правильно понял. Наш друг Нэсс однажды уже имел дело с подобной вещью. Стрелой с таким наконечником он убил Салию.

— Откуда она у него взялась? Ведь это артефакты, созданные еще во время Войн Силы для того, чтобы убивать людей с Даром? Гасить «искру» и лишать мага всех шансов выжить.