Впервые видела Двуликих Хладнокровных.

Воняли Демоны. Змеи размером с них, гигантские такие, мрачные и с оружием античности. У кого трезубец, иные с копьями, со щитами. Были луки. Метали оружие гады с колдовскими заклинаниями.

Очень сильные колдуны!

Я была обязана их увидеть, чтобы знать с чем могу однажды столкнуться. Это… Это ужасно!

Холодные глаза, сине-зелёная кожа. Половина гадов, выходящих из морских волн и заползающая на поляну, имела мужские торсы с плавниками на локтях и перепонками между пальцев. Змеиные хвосты с чешуёй.

Другие змеи были со страшными мордами, вроде мурен с клыками. Монстры раскрывали пасти, как положено змеям, на сто восемьдесят градусов. Скорость перемещения поражала. Неповоротливые Демоны гибли один за другим.

Кор, единственный из своего смердящего племени выглядел более-менее лицеприятно. Стоял на волчьих лапах, весь ощерился от злобы. Морда перекошена и непонятно какому зверю принадлежала, а на голове острые, ветвистые клинки, они закрывали его тело, защищали от нападения. Глаза горели синей Бесконечной силой. Питался он от того источника. Непобедимый почти. Видно, что в бою со змеями ему не было равных. Тренировался убивать аспидов, возможно, в войну, что была недавно.

Василиса сделала круг почёта перед полем брани.

— Боровой! — крикнула я и перенеслась вместе с ней пространстве.

Мы очутились в ночном лесу. Прижимая уши к головам, неслись за нами два белых волка с горящими глазами. Точнее волк и волчица. Он большой и мощный. Демьян Афанасьевич. А другая быстрая, изящная Кристинка.

Вскоре Василиса сбросила скорость бега, потому что Боровой нас догонял.

Дорога наша вела на восток из Мёртвого лога. Теперь там никто не жил, медведи скололи, и нам пора было выходить, податься к своему волчьему племени.

А что Акила?

Акила…

Я всё сделала для Альфы, что было в моих силах.

Дальше сам, батя всех волков.

Либо умрёт, либо выживет.

Боровой перекинулся человеком. Парнем оскорблённым и обиженным шёл твёрдым шагом, пиная грибы. Я спрыгнула с Василисы и пошла следом за ним.

— Я предатель! — орал раздосадованно он. — Я предал друзей!

— Повернись! — рявкнула я.

Он ревел. Натурально! Наш великий колдун был немножечко ребёнком.

— Я приказала!

Он остановился и, шмыгая носом, повернулся ко мне.

Встав на носочки, я прикоснулась к его губам. Языком влезла в его рот. От моей слюны передалось ему немного сил, знаний… Я младше, слабее, но я особенная. Это благословение Альфы.

— Вот теперь, ты не предатель, Алексей Титович, — сказал я, закидывая его волосы за широкие плечи. — Теперь ты избавился от своего прошлого, чистым идёшь к своему племени, не имея чешуйчатого хвоста.

Он хмуро смотрел на меня. Несчастный. Тяжело исправлять свои жестокие ошибки. Он был один, общался только с Хладнокровными. Но нужно было уходить домой и становиться волком. Он справился.

Мы двигались бесшумно по тёмному лесу до самого утра. Странной компанией, где перемешались оборотни и Дикие, колдуны и бойцы. Растянулись по чаще, без приказов разделились, на охранников, охотников-добытчиков и следопытов, которые проверяли дорогу на предмет опасности. Высокая безмолвная организация. Я и два моих беты: Лёшка и Демьян — лидеры, остальные вокруг нас танцевали.

Шли с одной целью — помочь волчьему племени выжить.

* * *

— Классная жрачка у медвежат, — жевала я.

На лепёшку намазала толстый слой сливочного масла, сверху нагрузив мёд и персиковое варенье. Запивала всё это простоквашей. Коров поели Дикие, а запасы молока сквасились, и пришлось подождать такой чудный кисломолочный продукт.

Представления не имею, как бы мы с Акилой зимовали в этом месте. У Демонов замок, у медведей хозяйство, а мы сиротами бегали. Естественно, хотелось к своему племени побыстрее.

Акила. Думала о нём, как о живом.

Но жив ли он, представления не имела.

Обедали мы с Лёшкой у чёрной дороги, что вела к Мёртвому логу. В домах медведей, мы не останавливались, потому что воняло чужим племенем. И дома ещё подожгли, когда уходили. К чёрту, чтобы знали, как опасно связываться с волками.

В самом Мёртвом логе дорог не было, поэтому чёрная гладкая поверхность из твёрдого камня резко обрывалась у кустов. Дороги по всему Лесу делала в своё время Многоликая. Это такая древняя-древняя колдунья, которую Акила ненавидел, она играла на флейте. Звуки флейты входили в резонанс с Силами мира и выполняли волю играющего. Процесс сложный, неизученный, как с научной точки зрения это происходило, никто не знал. Но дороги и здания строились. Только до Мёртвого лога, дальше ничего не было. Не ходила этими путями Многоликая.

Кусты росли у подножья гор. Горы достаточно высокие. Камень чёрно-серый. Стеной вертикальной, как ограда, отделили мир оборотней Лес от места, где водилась всякая гадость, ну и мы с Лёхой оттуда.

В горах был тоннель около пятнадцати или двадцати километров, широкий, надёжный.

Вот у этого тоннеля мы и разложили наш пикник.

Дёмьян с Кристиной и Василисой жрали оленя. Пятнадцать Диких, которые увязались за нами, бегали рядом, охотились. И ещё десяток шёл по пятам, решили с нами пойти. Что вело их? Просто чувствовали меня, понравился запах, вот и увязались. Я бы предпочла, чтобы Афанасий с нами пошёл, но он не появлялся с тех пор, как напали на медведей.

Лёшка вытер бороду. Уже не влезало награбленное добро в волчье чрево, но его взгляд ненасытный пробежался по бочонкам со сладостями, хлебу и головке сыра.

— Хватит жрать, пузо треснет, — усмехнулась я, сама из последних сил доедала булку.

— Не могу, хочу, — усмехнулся Боровой.

— Расскажи о себе. Кем был твой отец?

— Родного не помню, его убили, когда я был маленький. Мама не стала Дикой, потому что её любовь ко мне удержала.

— А такое бывает?! — удивилась я.

— Да, любовь оставляет в полном обороте, — кивнул Лёшка. — Обычно любовь истинной пары, но любовь к детям тоже бывает сильной.

— Круть. Я не знала, думала всё на сексе повязано.

— Любви, Теона! — разозлился Лёшик и отвалился наконец-то назад, поглаживая живот.

— А потом мама замуж вышла? — посмотрела на него и залпом выпила свою простоквашу из деревянной медвежьей кружки, которая пропахла пивом.

— Да, отчим был мне как родной отец, но младше и слабее матери. А вот мой отец. Мне про него много рассказывали. Звали моего отца Тит Владиславович и убил его родной отец, то есть мой дед Владислав Лель,

— За что? — нахмурилась я, в голове всплыли законы волчьего племени. Вполне возможно, что отец убивает сына.