мертвы, и люди были так счастливы, что все выбежали на улицу, чтобы отпраздновать это событие, говоря, что в стране все будет хорошо. Однако был один чиновник, который так не думал. Он понимал, что корнем бедствия страны был не Янь Сун, а император. Этого чиновника звали Хай Жуй.

Хай Жуй родился в Цюншане (в Хайкоу, Хайнань), и он происходил из народности хуэй. Его отец рано умер, а мать очень строго его воспитывала, говоря, чтобы он усердно учился и соблюдал правила Конфуция и Мэнцзы. Хай Жуй действительно стал чиновником позже во время династии Цин. Люди сравнивали его с Бао Чжэнем и называли его честный Хай — южный Бао Чжэн. Этот чиновник был очень смелым. Если что-то было сделано неправильно, то какую бы высокую должность не занимал чиновник, он обязательно бы выступил против. Когда Хай Жуй был начальником уезда Чуньаня (в западной части Чжэцзяна), он узнал, что императорский посланник Янь Маоцин приедет с проверкой, и слышал, что тот повсюду вымогает деньги. Он написал Янь Маоцину: «Я слышал, что Вы любите простоту и Вам не нравится, когда прислуживаются. Однако Ваши слова не соответствуют поступкам. Мы, маленькие люди в уезде Чуньань, бедные и нам с Вами не по пути». Янь Маоцин прочитал письмо, и ему пришлось ехать в обход.

Хай Жуй написал записку и указал все, что сделал Мин Шицзун

Имя Хай Жуя стало известно в округе, а позже его перевели в столицу в качестве управляющего делами палаты финансов. В то время он видел все, что делал император Мин Шицзун, и слышал жалобы простых людей и придворных. Он беспокоился за страну и действительно хотел высказать то, что было на сердце. Однако Шэнь Лянь и Ян Цзишэн были убиты, поэтому он задавался вопросом, что делать дальше. В конце концов, он принял решение и потратил много дней на написание записки под названием «Записка общественной безопасности», в которой содержалось все, что император Мин Шицзун делал на протяжении многих лет. Закончив писать, он приказал своей семье купить гроб. Нужно ли еще что-то говорить? Чиновник собирался умереть. Весной 1566 года н. э. Хай Жуй передал записку, а затем сел в зале в ожидании смерти.

Мин Шицзун развернул записку, несколько раз взглянул на него, и руки императора задрожали. Хай Жуй написал: «Чтобы стать бессмертным, Вы просвещались 20 лет. Однако Вы не сделали ничего хорошего, лишь избивали сановников батогами и забирали их жизни. Стыд и позор! Законы страны были отменены Вами, и Вы потеряли уважение двора. Говорят, что у Вас нет ни отца, ни сына, ни жены, ни дружеских отношений с придворными. Вы начали активное строительство и стали искать рабочих. Однако это привело лишь к тому, что многие люди потеряли свои дома, семьи и все ценное. Неудивительно, что все ссылаются на ваш девиз правления Цзяцзин, имея в виду его созвучие со словосочетанием „чистый дом“, подразумевая, что в домах пусто и нечем пользоваться! Скажем прямо, люди уже давно не уважают Вас как императора!».

После того как Мин Шицзун дочитал, его лицо побагровело от гнева, и он закричал: «Срочно арестуйте Хай Жуя, не дайте ему сбежать!». Евнухи подошли и сказали: «Не волнуйтесь. Хай Жуй знает, что совершил преступление, караемое смертной казнью. Он приготовил гроб, ожидая исполнения приговора!». Когда император Мин Шицзун услышал это, то внезапно замолчал. Он опустил голову, снова посмотрел на доклад и пробормотал себе под нос: «Он очень похож на Би Ганя династии Шан, но я не Шан Чжоуван!». Он приказал сначала посадить Хай Жуя в тюрьму.

Мин Шицзун хотел услышать мнение кабинета министров по поводу казни Хай Жуя. Первым помощником в кабинете министров был Сюй Цзе, у которого были неординарные планы. Сюй Цзе хотел спасти Хай Жуя и сказал императору: «Да кто же не знает мудрейшего? Хай Жуй нес подобную чушь, просто чтобы прославиться и завоевать милость императора. Его не нужно убивать, просто оставьте его в тюрьме». Услышав это, Мин Шицзун, кивнул ему головой. У него не мог повернуться язык приказать казнить человека. Однако произошедшее очень потрясло его. С того дня, как только он закрывал глаза, в его голове кружился поток преступлений, которые он совершал десятилетиями. Как только он открывал глаза, то слышал голоса: «Цзяцзин, Цзяцзин, в каждом доме пусто». Он всегда был болезненным, однако теперь его состояние ухудшилось. Не дожив до конца года, он умер. Император правил сорок пять лет.

В это время Хай Жуй все еще был под стражей. Однажды начальник тюрьмы прошептал ему: «Ты знаешь? Император ушел на небеса, и у тебя есть надежда на освобождение из тюрьмы!». Когда Хай Жуй услышал это, у него ручьем потекли слезы. Не известно, то ли от жалости к императору, то ли от радости, что сам остался жив. После смерти императора Мин Шицзуна на престол взошел Чжу Цзайхоу, ставший императором Мин Муцзуном. Он правил под девизом Лунцин. Император Мин Муцзун не был старшим сыном, поэтому в юном возрасте его отправили в резиденцию за пределы императорского дворца, где он жил сам по себе. Это дало ему возможность понимать горечь народа, услышать его мольбы и ясно видеть ситуацию. Император понимал, что методы правления Мин Шицзуна и Янь Суна неприемлемы. Теперь, когда он стал императором, он немедленно приказал освободить Хай Жуя и посмертно восстановить доброе имя тех, кто был казнен: Ян Чэня, Шэнь Ляня и Ян Цзишэня. Чжу Цзайхоу решил искупить грехи своего отца. Управление государством пошло в другом русле.

Рынок мира

Когда Хай Жуй вышел из тюрьмы, он не знал, как выразить благодарность Сюй Цзе за спасение его жизни. Через некоторое время Сюй Цзе ушел в отставку и решил вернуться в родные края. Так уж совпало, что в то время Хай Жуй был назначен императорским инспектором и отправлен в город Цзяннань, который оказался родиной Сюй Цзе. В Цзяннане к ним один за другим стали приходить местные жители с жалобами. Тогда же ему стало известно о том, что захват земель местными богачами привел к катастрофе. Многие бедняки лишись земли, промысла, а также постоянно угнетались. Больше всего земли было у бывшего государственного чиновника Сюй Цзе. Только в официальном реестре на его семью было зарегистрировано 1400 га земли, на самом же деле он владел более пятью тысячами гектаров.

Хай Жуй понял, что дело непростое, поэтому