Крышка гроба захлопнулась.

Сознание Виктора отключилось.

— Золотой! Слышь, Золотой! — кто-то настойчиво звал его и больно пихал в бок.

В голове гудело, словно она вдруг оказалась внутри огромного колокола, в который били тревогу. А каждый тычок отзывался во всем теле отвратной ноющей болью. Тело было вялым и каким-то… Каким-то не своим, что ли.

Сознание и память возвращались медленно и неохотно. А воспоминания не радовали. Ся-цзы, застолье, чаепитие, отрава, отключка…

Скверно, очень скверно. Чем бы ни опоил их проклятый китаец, зелье было ядреным и забористым.

— Золотой!

Еще толчок.

Виктор с трудом разлепил глаза. Темно…

Ночь? Нет. Темнота не сплошная. Там вон сквозь щели пробивается свет и доносятся чьи-то голоса. Там — дверь. А сам он лежит на полу в закрытом помещении. Кажется, в том же самом сарае, где проходило чаепитие. Точно, вон вроде бы столы и лавки громоздятся у соседней стены. Передвинули их, что ли? Ну да. А людей перетащили на освободившееся пространство.

Виктор попытался пошевелиться. Не смог. Еще не прошло парализующее действие яда? Нет, не в этом дело. Он связан. Руки, ноги, все тело перемотано тугими путами. Вот почему оно так ноет: ремни и веревки впились в кожу. Доспехов и верхней одежды не было — сняли, гады. Оружие? Надо полагать, его искать тоже не стоит.

Опять толчок.

Виктор застонал.

— Очнулся, купец? — пихаться не переставали. — Очнулся, а?

Виктор наконец узнал говорившего. А-Ка…

Привыкшее к темноте зрение вырвало из мрака человеческий силуэт, похожий на свернутый ковер.

Стрелец тоже был в путах. Но он как-то умудрился подкатиться к Виктору и теперь бесцеремонно пихал своего нанимателя связанными ногами.

— Да очнулся я, перестань, — с трудом выдавил Виктор. Голос прозвучал глухо и слабо. В глотке было сухо, как в безводной ордынской степи.

А-Ка перестал пинаться.

Вывернув шею, Виктор огляделся вокруг. Сумел различить в полумраке еще несколько тел. Тоже связанных и в основном неподвижных. Лишь два или три человека начинали вяло шевелиться. Тоже приходили в себя.

Та-а-ак… Коварное пленение, ремни и веревки по всему телу. Запертая темница. Чего-то не хватало. Чего? Ах, ну да! Брани Костоправа. По доброй воле лекарь не стал бы сейчас держать язык за зубами. Видать, не оклемался еще после китайского чайка. А вот А-Ка в чаептии не участвовал. Потому, наверное, и бодренький такой.

— Что…

Виктор запнулся и закашлялся. Горло — как наждак. С грехом пополам смочив глотку скудной вязкой слюной, заговорил снова:

— Что с тобой случилось, А-Ка?

— Китаезы прикладом пару раз приласкали, — зло прошипел Стрелец. — Сторожил товар, пока вы чаи гоняли, а тут охраннички Ся-цзы заявились. Пара Стрельцов — веселые такие, улыбаются, лопочут по-своему. Вдруг слышу: Костоправ орет что-то. И у ордынских повозок — шум какой-то, возня. Думаю: нападение. Хватаюсь за автомат, китайцам кричу: в укрытие, мол, а они меня сзади по башке. Ну откуда я мог знать, что наши дружки такое учудят? Вместе ведь в походе шли, дрались бок о бок с мутантами и горцами, а тут… В общем, сбили с ног. Я успел пальнуть разок. Кажется, одного зацепил. Еще раз получил прикладом, отключился. Очнулся уже здесь.

— А другие часовые?

— Их по ходу тоже скрутили.

— И на кой ляд китайцам все это понадобилось?

— Спроси чего полегче, Золотой. А лучше зря не болтай и времени не теряй. Освобождаться нам нужно и поскорее. Я уже пытался развязаться — не выходит. Самому — никак. Сейчас попробую подкатиться ближе. Может, размотаем узлы друг другу, пока эти, — Виктор не столько увидел, сколько догадался, что А-Ка кивком указал на запертую дверь, из-за которой слышались голоса, — не пришли.

Когда ты перевязан с ног до головы, словно тюк, возможности двигаться почти нет. И все же ценой неимоверных усилий Виктор и А-Ка сумели подкатиться вплотную друг к другу и расположились спина к спине.

Онемевшие пальцы ощупывали хитрые узлы. Да, вязали их на совесть, но неужели то, что напутал один человек, не сможет распутать другой? Придется, конечно, повозиться, но если кто-то из них избавится от веревок, он сможет развязать остальных, а уж тогда… Пусть тогда кто-нибудь попробует войти в эту темницу!

Виктору показалось, что ему удалось удачно подцепить один из узлов на руках А-Ка. Вот та-а-ак… Проклятье! Сорвалось! Ничего, попробуем снова. Та-а-ак… Опять неудача! Ладно, главное не паниковать. Время еще есть.

Лязгнул засов.

Нет, времени больше не было.

Открылись двери. Яркий дневной свет резанул по глазам.

* * *

— А-а-а, моя так и думать, что ваша пора просыпаться, — послышался знакомый голос.

Ся-цзы!

Виктор чуть приоткрыл зажмуренные веки. Так и есть: в дверном проеме стоял китайский купец, окруженный телохранителями.

За спиной Ся-цзы показался хозяин постоялого двора. Заглянул в дверь, улыбнулся и молча отошел в сторонку. Сразу видно: этот тоже в курсе произошедшего. А значит — в сговоре и в доле.

Китаец отдал короткий приказ. Двое охранников подбежали к Виктору и А-Ка. Растащили их.

Только теперь Виктор увидел на голове Стрельца большую шишку и сильный кровоподтек. Бедняге действительно здорово досталось. Еще повезло, что вовсе череп прикладом не проломили.

Ся-цзы подошел ближе, неодобрительно покачал головой и зацокал языком:

— Эх, Вихта-Вихта, неугомонная твоя сибирь-человек! Твоя зря стараться. Твоя никогда не развязать моя веревка. Никакой сибирь-человек не распутать китай-узел.

Китаец тихонько захихикал.

Обидно вдруг стало до слез! Забрезжившая было надежда на освобождение рассеялась как дым.

Теперь свет заполнял все помещение, и Виктор видел валявшихся на полу ордынских купцов и купеческую охрану — без доспехов, без оружия, беспомощных, связанных по рукам и ногам. Многие до сих пор не пришли в себя и тихонько постанывали в забытье. В сторонке у стены в самом деле стояли столы и наваленные на них лавки. Вот так иногда заканчиваются дружеские чаепития.

Зашевелился лежавший у стены Костоправ. И тут же дал знать о себе не только шевелением.

— Ах, вы ж суки, мать вашу в душу, едрить ее налево через два колена! — загудел гулкий бас лекаря. — Погань желтолицая! Чтоб у вас на лбу по хрену выскочило! Чтоб по два хрена выросло! По пучку целому! Да чтоб все пучки срослись друг с другом!

А что, неплохо было бы! Виктор даже улыбнулся, живо представив обрисованную лекарем картину.

Китаец поморщился и что-то крикнул своим людям.