– Господин Райлен… – Голос отца прозвучал совсем рядом, и я едва не взвизгнула от неожиданности. – Позвольте представить мое семейство…

О Богиня! Мне чудится, да?

Как во сне повернула голову, неверяще уставилась на двух серьезных, но явно довольных мужчин.

– Госпожа Далира, моя жена, – важно представил отец.

– Несказанно рад знакомству, госпожа Далира.

Мамулечка присела в легком реверансе и подала Райлену руку. Брюнет учтиво поклонился, коснулся губами пальчиков.

– Госпожа Соули, моя старшая дочь, – возвестил господин Анрис.

Райлен вновь отвесил поклон, а я… я так растерялась, что не задумываясь присела в реверансе – куда более глубоком, нежели матушка – и тоже протянула руку. Поцелуй… он был подобен испепеляющему жару летнего солнца, или молнии, или… О Богиня! Да что со мной! Я же все взвесила и решила! Я же знаю – маг мне неинтересен! Ничуточки!

– Госпожа Соули, – оторвавшись от моих пальчиков, сказал брюнет. Голос прозвучал неожиданно хрипло. А еще он в глаза заглянул. Впервые с момента начала официального знакомства…

Когда целовал, я металась между палящим солнцем и молнией, а тут точно поняла – никакого солнца нет и в помине. Я – одинокий путник, которому не посчастливилось встретить грозу в голом поле. А молний… их не одна и не две. И все мои.

Едва Райлен отпустил руку… так захотелось спрятать ее за спину! Вот только этикет не позволял.

– Мила и Лина, мои младшие дочери, – представил тем временем отец.

Близняшкам руки целовать не полагалось, поэтому брюнет ограничился очень учтивым, очень вежливым поклоном.

Опять повернулся ко мне…

– Госпожа Соули, вы позволите попросить у вас первый танец?

– Простите, господин Райлен, но первый танец уже обещан господину Дюррину.

– Второй?

Этикет в таких случаях обязывал выразить сожаление и наградить просителя глубоким реверансом. На сожаление меня не хватило, а реверанс таки сделала.

– Простите, но он тоже обещан господину Дюррину.

– В таком случае прошу подарить мне третий танец. – Брюнет галантно поклонился, а когда выпрямился, во взгляде появилось нечто… не совсем доброе.

– Третий танец также уже обещан. – Опять положенный по этикету реверанс.

Все тот же этикет запрещал Райлену настаивать, но наследник герцога Даорийского то ли не знал, то ли намеренно игнорировал правило.

– Четвертый тоже занят? – Его улыбка выглядела естественно. Однако что-то подсказывало – она столь же фальшива, как бриллианты на подоле госпожи Вайи.

– Именно так, господин маг. – Ответила, четко понимая, что из реверанса можно не вставать.

– Пятый?

Бросила быстрый взгляд на отца. Он казался невозмутимым, и только легкая усмешка, затаенная в уголках рта, выдавала истинное настроение родителя.

О Богиня! Конечно! Папа решил исправить положение – устроить официальное знакомство, сделав вид, будто встречи на улице не было. Тем не менее брюнета он простить не смог и теперь не вмешивается – притворяется, будто не знает, что все танцы первого акта уже отданы.

– Простите, – пробормотала я.

– Неужели шестой тоже обещан? – Брюнет пытался перевести все в шутку, а я… ну сделала реверанс чуть более глубоким, на грани падения…

Рядом раздался смешок. Кажется, это Лина не выдержала.

– Госпожа Соули, вы заставляете меня страдать.

– Простите, господин Райлен, я не нарочно.

– В таком случае…

Я сразу поняла, о чем пойдет речь, поэтому пресекла попытку на корню. Да, с точки зрения этикета мой ответ выглядел грубовато, но ведь Райлен уже показал, что ему на этикет плевать!

– Страдания облагораживают, господин маг, – неучтиво перебила я. Изобразила вежливую улыбку. Ведь я шучу, разве не ясно?

– Я достаточно благороден, госпожа Соули, – со столь же «невинной» улыбкой, парировал брюнет.

– Благородство, как и богатство, лишним не бывает, – продолжала «философствовать» я.

– Жадность может уничтожить нажитое богатство, сколь бы большим оно ни было. Я не склонен к жадности, госпожа Соули.

– Похвально! – снова начала злиться. Он же понял, что танцевать с ним не намерена! Так зачем давить?

– В таком случае на какой по счету танец я могу рассчитывать, госпожа Соули?

Зря я встала из реверанса…

Спасла меня мамулечка, которая сказала:

– Простите, господин Райлен… Соули у нас щедрая, она и впрямь уже раздала все танцы. – О том, что под «всеми» подразумеваются танцы первого акта, госпожа Далира благоразумно умолчала.

По лицу мага скользнула тень досады.

– В таком случае, буду уповать на чудо, – ответил Райлен с поклоном. Одарил ослепительной улыбкой и опять поклонился. – Господин Анрис, госпожа Далира…

Когда черноглазый удалился, я тихонечко выдохнула и перевела вопросительный взгляд на отца.

«Ты же не меняешь своих решений! – хотелось крикнуть мне. – Так почему позволил этому мерзкому самонадеянному типу…»

Господин Анрис пожал плечами, а после все-таки не выдержал – усмехнулся в открытую. Он был невероятно доволен.

Продолжать разговор бессмысленно – не место и не время. К тому же внимание штатного мага не прошло даром – теперь половина гостей, не скрываясь, косилась в нашу сторону. Я уже начала смущаться и подумывать о том, чтобы укрыться в дамской комнате, когда в зал вплыла вереница слуг с подносами – соизволили подать напитки.

Затем, на помосте, где расположились музыканты, появился мэр и, прокашлявшись, призвал всех веселиться – не жалеть ни туфель, ни паркета. Повинуясь взмаху хозяйской руки, музыканты заиграли громче. Праздник начался…

Рыжий господин Дюррин выпрыгнул невесть откуда, галантно подал руку. Я без колебаний вложила свою ладошку в его не по-мужски холеную ладонь и, одарив кавалера улыбкой, позволила увлечь себя в центр зала.

На ходу кивнула госпоже Жейер – они с мужем уже замерли в ожидании музыки, лучились счастьем, как и положено новобрачным. Отметила присутствие сыновей господина Данреда, с которыми предстояло танцевать чуть позже, и пары самых жеманных кокеток Вайлеса – госпожи Крициллы и госпожи Заи. Еще несколько знакомых девушек заметила и… и едва не споткнулась, обнаружив госпожу Вайю. Ладошка мэрской дочки покоилась на локте господина мага. Что ж… они отличная пара – черное и белое, наглое и бледное.

– Госпожа Соули, я так ждал этого бала, – прошептал господин Дюррин.

Я улыбнулась, ответила что-то дежурное и искренне обрадовалась, когда зал наполнили первые аккорды. Вальс!