– Кому?

– Воробьям, которые клюют незрелые ягоды.

Сергей помолчал, достал из серванта бутылку коньяка, налил в три фужера. Поднял свой.

– Дорогой Вахтанг… Ты фактически объявил мне войну.

– Вай… – вскинулся тот. – Кто тебе сказал?

– Отвечаю… Стрелять из пушки по воробьям не собираюсь. И калибр не тот, и цель не та. Но если уж решусь выстрелить, не обижайся. Мало не покажется… Не то что яйца, голову снесет! За это и выпьем.

– Хорошо поговорили, – пробормотал Важа, подошел к ним, чокнулся с каждым и первым опорожнил фужер.

– Ты мне нравишься, – привычно ткнул Вахтанг пальцем в Кузьмичева.

– А ты мне нет, – ответил тот. – И с сегодняшнего дня скрывать это не собираюсь… А какой второй вопрос у тебя?

– Нет больше вопросов! На все ответил, дорогой!

Филин, вопреки ожиданиям, оказался милым и достаточно интеллигентным человеком лет сорока. Принимал гостей радушно. Единственное, что настораживало, – внимательный, приклеивающийся взгляд.

Все сидели за длинным переговорным столом. Кроме самого хозяина здесь присутствовали два молодых человека. Один был с крохотным компьютером, в котором он делал бесконечные заметки. Второй просто внимательно следил за варягами.

– Постарайтесь быть достаточно откровенными, – попросил Филимонов, переводя взгляд со Старкова на Вована. – Это поможет общему делу… Итак, я вас слушаю.

Вован посмотрел на Старкова, как на старшего, кашлянул:

– Лучше он.

– Действительно, чтобы избежать возможных дурных последствий, лучше быть откровенными, – сказал Владимир. – Мы заинтересованы в деловых отношениях с вами, Павел Ильич.

– Мы – это Кузьма? Вернее, Кузьмичев.

– Корпорация «Час-Инвест», во главе которой стоит Сергей Андреевич Кузьмичев.

Филин снисходительно усмехнулся:

– Замечательно. Чувствуется уважение к патрону. Не сочтите это за кокетство, но зачем нужен я Кузьмичеву, если влияние его и без моего участия весьма могучее?

– Но не в ваших краях. По нашим сведениям, именно вы решаете здесь ключевые вопросы. Вы здесь хозяин.

Филин снова усмехнулся, по-кошачьи прикрыв глаза:

– В наших краях истинным хозяином является губернатор, господин Жилин. А я всего лишь жалкий подголосок.

Вован хмыкнул:

– В попсе солиста чаще всего вытаскивают именно подголоски.

– Что? – удивился реплике Филимонов.

– Подголоски, говорю, делают попсу!

Старков нащупал ногу Вована, наступил на нее.

Тот осекся.

– Вы правы, – мягко согласился Филин. – В попсе, видимо, так и есть. У нас же, если подголоски не выбиваются в солисты, они попросту исчезают.

– Мы готовы сотрудничать с вами на паритетных началах, – сказал Старков.

– То есть? – удивился Филимонов. – Что значит – паритетных? Вы имеете в виду партнерские отношения?

– Безусловно.

– А почему вы решили, что как партнеры вы мне интересны? Ко мне поступает много предложений.

– Но вы вправе выбирать лучшего партнера, – сказал Старков.

– Вы – лучшие?

– Безусловно.

– Смелое заявление… – Филин помолчал и неожиданно поинтересовался: – По-моему, от вашей корпорации уже приезжал некий молодой человек. Но мы с ним не встречались… Кстати, как его здоровье? Не простужен? Его ведь искупали в нашей речушке.

– Все нормально. – Старков сделал вид, что не заметил издевки, и в свою очередь пошутил: – Видите, какие мы настойчивые? Несмотря ни на что, снова приехали.

– Тоже хотите искупаться? – засмеялся хозяин кабинета и тут же извинительно поднял руки. – Только не подумайте, что я автор водных процедур вашего человека!

– Мне не нравится базар, – вдруг решительно заявил Вован. – Честное слово!

– Простите? – как-то изысканно повернулся к нему Филимонов.

– Не нравится базар! Мы приехали, как люди, черт-те откуда, а из нас тут пытаются ванек сделать!

Старков снова нажал на его ногу.

– Да не сигналь мне! – возмутился Вован. – Это ж не по кайфу, когда тебя мордой все время в тыкву тычат! Или мы говорим как люди, или нам надо валить отсюда! – Он даже поднялся, готовый уйти.

Владимир придержал его, с извинительной улыбкой сказал Филину:

– Это от смены часового пояса.

– Да брось ты! – отмахнулся Вован. – Человек тебя в упор не видит, а ты вертишься как вошь в штанах!

– Знаете, – неожиданно сказал Филимонов, – мне нравится реакция вашего друга. Она человеческая… Может, этого я и добивался. – И спокойно полюбопытствовал: – На губернатора еще не выходили?

– Нет, – ответил Старков.

– Это хорошо… – Филин подумал, повторил: – Хорошо… Пока что лучше его не беспокоить. Будем действовать так. Оставляйте свои наработки, мы их изучим, а через день-два дадим ответ… Кстати, к гостинице нет претензий?

– Нормально, – буркнул все еще хмурый Вован.

– Если нормально вам, значит, нормально и вашему товарищу, – засмеялся Филимонов. – Как вас зовут, молодой человек?

– Вован… То есть Володя.

– Значит, мы имеем дело с двумя Володями? Надо загадывать желание.

– Загадайте, чтобы у нас с вами все получилось.

– Хорошо, я так и сделаю.

Вован вошел в номер, содрал с шеи галстук, забросил его в платяной шкаф, снял пиджак и хотел было забраться под душ, как зазвонил телефон.

Звонил Старков.

– Можно зайти?

– А можно я сначала приму душ?

– Буквально на пять минут.

– Давай.

Вован завинтил краны, поправил сорочку, стал ждать.

Владимир вошел в номер, сел в кресло. Вид у него был решительный и недовольный.

– Вован…

– Володя, – поправил его.

– Хорошо, Володя… Давай все-таки определим, кто из нас тут старший.

– Я, – Вован смотрел на Старкова с вызовом.

– Почему?

– Мне так хочется.

– Мало ли что хочется. Нам нужно действовать в интересах дела.

– Дорогой мой друг Владимир. – Вован бросил в ванную полотенце, тоже сел. – Не надо дырявить мне серое вещество. Здесь нет ни старших, ни младших. Есть просто я и ты… Сели, обсудили, и вперед!

– Есть такое понятие… – Старков замялся.

– Какое? – Вован насмешливо смотрел на него.

– Понятие культуры… я уже не говорю об интеллекте.