– Ваш перевод состоится сегодня вечером, – отрезал Адриан.

И направился к двери.

– Вы, стало быть, считаете, что помогаете жертвам мстить в этих декорациях под Назино, – сказала Сара, – но на самом деле превращаете их в монстров, которых до конца дней будет преследовать память о совершенных ими преступлениях.

– Тем не менее, мадам Геринген, анализы эпигенома моих учеников после мести бесспорно показывают, что они на пути к выздоровлению. Мою правоту подтверждает наука. Полную правоту. И именно поэтому мое исправление в отношении вас не закончится тем, что вы уже пережили там.

Адриан захлопнул за собой дверь, лязгнул замок.

Сара чуть было не бросилась к двери, чтобы вымолить у Адриана ответ на вопрос, что же он намерен с ней сделать.

Но сила воли взяла верх, и она решила не давать своему палачу насладиться ее мольбой.

Через несколько минут после ухода Адриана в комнату Сары вошли два охранника. На лицо ей надели маску без прорезей для глаз, на уши – не пропускающие звуков наушники, после чего уложили ее на каталку и приковали к ней.

По ее расчетам, перевод в новую камеру занял пять минут.

Ее перенесли на кровать, и, когда сняли наушники и маску, она обнаружила, что находится в белой комнате с голыми стенами, без окон, с туалетом, отделенным перегородкой.

Охранники покинули комнату, не сказав ни слова, и заперли за собой дверь, поставив жирную точку на надеждах Сары на побег.

Она ощупала шрам на груди, помассировала еще болевший живот и прикинула свои силы на сопротивление и последние доводы в пользу того, чтобы продолжать жить. Сначала была пустота, провал. Потом, будто вынырнув из ночной темноты, блеснул огонек. Пусть мимолетный, но такой яркий, что оставил в ее душе след. Это был лучик счастья, за которым вырисовывался образ Кристофера.

Потрясенная, Сара закрыла глаза и свернулась калачиком на кровати. Она упрямо цеплялась за эту мысль, пока усталость не овладела ее телом и сознанием. Проснувшись, она пришла к такому выводу: чтобы сохранять самую слабую надежду вырваться, она должна восстановить силы и дождаться, пока ее раны надежно зарубцуются. Если, конечно, Адриан даст ей на это время.

С этого дня началась рутина, которой Сара решила безропотно подчиниться. Новая медсестра, такая же малоразговорчивая, как и первая, ежедневно навещала ее перед ужином. Сара принимала противовоспалительные таблетки, которые ей давали, выполняла все процедуры, не задавая вопросы. Она только подмечала детали: походку медсестры, место, куда та кладет свой электронный пропуск, препараты на ее тележке… И мало-помалу в ее голове сложился план. Дерзкий, почти самоубийственный.

Через семь дней Сара заметила, что охранники больше не ждут за дверью, когда в ее камеру заходит медсестра. Боли в груди проходили, швы зарубцевались, мускулы стали не такими одеревеневшими, возможно благодаря упражнениям, которые она делала.

Адриан никогда не заходил к ней, и она пребывала в мучительной неопределенности относительно того, когда пробьет час его мести.

Прошло еще семь дней, и утром Сара почувствовала, что полностью восстановила свои силы.

Будучи начеку, она приняла ледяной душ, съела скудный завтрак и посвятила день мысленной подготовке к тому, что задумала совершить этим вечером.

Как и каждый вечер, дверь комнаты открылась, и вошла молодая медсестра, толкая перед собой свою тележку из нержавейки. Сара медленно сняла с себя одеяло, села, держась за грудь, и стянула майку. Медсестра действовала как обычно: вставила в уши оливы стетоскопа, после чего приложила холодную металлическую головку прибора к груди Сары и молча прослушала ее сердце. Затем зафиксировала на ее руке манжету тонометра, накачала грушу, стала выпускать воздух, следя за стрелкой.

– Сто шестьдесят на сто, – прошептала медсестра. – Повышенное…

– Я очень хочу в туалет, – сказала Сара, чьи ладони вспотели от волнения. – Это меня нервирует…

– Идите.

Она встала. Дыхание у нее было учащенным. Но сейчас медлить не стоило. Она набросилась на медсестру, схватила ее за горло, одновременно зажав рот, и повалилась на спину, увлекая за собой жертву. Она сдавила противнице сонную артерию. Медсестра вырывалась, задыхалась, сопротивлялась. И вдруг ее тело обмякло.

Сара столкнула медсестру с себя и залезла к ней в карман за электронным пропуском. Затем сняла с нее одежду и надела на себя. Прошла в ванную и глубоко натянула белую шапочку, чтобы из-под нее не выбивалась ни одна рыжая прядь.

Она быстро осмотрела себя в зеркале. Если в центре так много народу, как она видела из окна своей первой камеры, у нее есть шанс пройти незамеченной. Для довершения камуфляжа Сара закрыла лицо хирургической маской. Затем она перетащила медсестру на кровать и с головой накрыла одеялом. Взяла тележку и встала перед дверью. Голубоватая ткань маски вздымалась и опадала в ритме ее учащенного дыхания. Она снова проверила шапочку, чтобы убедиться, надежно ли та сидит на голове.

И, ощущая, как страх сверлит живот, вышла из комнаты.

Коридор, в который вышла Сара, был пуст. Она пошла, склонившись над своей тележкой, стараясь бесшумно ступать по линолеуму, повернула налево, в направлении лифта, и вздрогнула, когда одна из дверей открылась и в коридор вышли мужчина и женщина в белых халатах. Сара присела на корточки, будто бы что-то ишет на полке тележки. Двое сотрудников центра, не обращая на нее внимания, продолжили свой диалог на английском:

– …Похоже, это работает: метилирование гена NR3C1 восстанавливается у троих объектов.

– А у остальных двух?

Продолжения Сара не слышала: эти двое прошли мимо и удалялись от нее.

Сара, глядя прямо перед собой, поспешила к лифту, надавила на кнопку вызова. Через несколько секунд надавила снова. Губы ее были плотно сжаты, сердце колотилось так сильно, что готово было разорваться.

Она бросила встревоженный взгляд назад, когда раздался звонок, сообщающий о прибытии кабины. В этот момент распахнулась одна из выходящих в коридор дверей.

– Подождите, пожалуйста! – окликнули ее на английском.

Сара сделала вид, будто не слышала. Нагнув голову, вошла в лифт и нажала кнопку первого этажа. Дверь начала закрываться.

– Подождите!

Вставленная в щель нога блокировала двери. Сердце Сары екнуло. Двери открылись.

– Ему стало плохо… – объяснила женщина, поддерживавшая мужчину, моложе ее на вид.

Застигнутая врасплох, Сара на секунду замешкалась.

– Помогите мне! Вы же видите, мне тяжело.

Она поддержала молодого человека и втянула его в лифт. Он был в сознании, но двигался с трудом. Двери автоматически закрылись, кабина стала опускаться на первый этаж.