– Все-все… – вновь заверил Мишка.

Миновало почти два часа с тех пор, как они выехали, когда Федоров заерзал на сиденье, оглядываясь.

– Тише езжай, тут где-то поворот должен быть.

Они проехали Иваново и вскоре увидели табличку «Сосново».

– Туда, – указал Мишка. – Городок проедем насквозь по главной, а после направо. Еще два километра, и наши должны на развилке ждать.

Вблизи развилки маячили два рослых молодых мужика в бандитской спортивной униформе. Сказав притормозить, Федоров выскочил им навстречу. Денис слышал, как те ругаются, что полтора часа торчат тут, как идиоты, а Мишка, как всегда, опоздал. Поинтересовались, отчего на чужой машине. Федоров что-то вполголоса объяснял. Перед тем, как сесть на заднее сиденье, мужики взглянули на Дениса, кивнули, видимо, узнав. Сам он никогда не присматривался к людям в доме на Савушкина. Все они для него были на одно лицо, и еще он заметил, что введенный бандитами в моду короткий ежик на голове (чтоб в драке за волосы не схватили, как объяснил Мишка) делает парней очень похожими друг на друга.

– На гравийку заворачивай, – распорядился один из устроившихся сзади.

Денис съехал с шоссе. Под колесами затрещало, отдельные камешки выстреливали и бились о днище, отдаваясь в душе болью, знакомой любому небогатому владельцу сильно подержанной машины.

– За кустами направо, – приказал тот же голос.

Теперь автомобиль покатил по вполне приличной песчаной дороге. От сердца у Дениса отлегло. Он берег свою машину, все что мог чинил собственноручно, но пробитое днище своими руками не починишь…

Впереди показался дачный поселок, наполовину скрытый молодым леском. Желтое полотно дороги тянулось к нему меж заброшенных лугов. Некошеная августовская трава местами полегла, пожухла; кое-где торчали будылья чертополоха с мохнатыми белыми кисточками бывших цветов и островки словно обметанного ватой отцветшего иван-чая.

Метров за триста до поселка поступил приказ съехать с дороги. В этом месте спуск был пологим и придорожная канава слегка присыпана.

– Правее, к самому лесу, по колее, – донеслось с заднего сиденья.

Денис держался колеи, проложенной среди травы какой-то машиной. В голову пришло, что по дождю обратно на дорогу не выбраться, но дождей давно не было, глинистая почва превратилась в камень.

Колея привела прямо в лес. Там, метрах в пятнадцати от опушки, за молодыми сосенками на небольшой поляне стояла темно-синяя «Нива». Денис пристроил свой «москвич» рядом, с облегчением заглушил мотор и открыл дверцу. Сделал несколько шагов, разминаясь и потягиваясь, и направился к ближайшим ольховым зарослям, облегчиться с дороги. Справив нужду, он огляделся и глубоко вдохнул нагретый солнцем лесной воздух. Красота, природа! Интересно, что здесь надо бандюкам Седого? На пикник не похоже, да и Мишка явно дрейфил ментов из-за трех огромных сумок, которые переложил в багажник «москвича».

С другой стороны полянки из леса вышел здоровенный мужик. Денис узнал его: видел однажды в доме на Савушкина. Ростом метра два, широченный, как трехстворчатый шкаф, рожа неандертальца – такого не забудешь. В десять шагов великан пересек прогалину и остановился возле Денисовой машины. Мишка как раз достал из багажника первую сумку.

– Волыны? – вопросительно кивнул Неандерталец.

– Ага, на всех.

– А пластилин?

– Привез. И машинку, – с готовностью ответил Мишка.

– А чего на этой тачке? Вроде знакомая…

– Да бл…, в аварию попал по дороге! Денис недалеко живет, вот и попросил его подбросить.

– Это который Седому компьютеры чинит?

– Ага, одноклассник мой.

– Будет молчать?

– Да он парень с понятием, а что в машину загрузили даже смотреть не захотел.

– И где он? – оглянулся Неандерталец.

– Отлить пошел.

Денис замер за кустами. В голове промелькнуло: «Вот вляпался! Мог бы догадаться, что Мишка за город не кроссовки в сумках везет. Волыны… Это, кажется, пистолеты или автоматы… А пластилин и машинка… Точно ведь, не об игрушках речь…»

– Пока в шалаш тащите, к месту потом перенесем, – распорядился Неандерталец. – Я смотаюсь в Сосново, надо отзвониться, что все готово.

Он направился к «ниве», через минуту мотор взревел, машина задним ходом обогнула сосенки, ловко совершила разворот, вписавшись аккурат меж двух одинаковых березок, и, поймав колею, двинулась в сторону дороги. Денис наблюдал, как «нива» выбирается с обочины, когда раздался Мишкин голос:

– Колесо! Ау-у! Ты там чего, грибы собираешь?

Денис сделал несколько осторожных шагов назад, а затем, нарочно шумя, вылез из кустарника.

– Походил немного, посмотрел, ни одного гриба не нашел, – сообщил он. – Ну, я поехал?

Он оглянулся, ища глазами тех, кто провожал их от развилки, но не увидел. Обернулся к Мишке.

– Спасибо, дружбан, выручил, – поблагодарил тот.

«Лучше б отказался!» – мысленно ответил Денис и, немного помедлив, нехотя пожал протянутую руку.

Всю обратную дорогу он ругал себя за то, что повелся на Мишкины уговоры. Вот уж воистину: «ступая по грязной дороге, нельзя не выпачкать ног». Все, больше никаких с ним дел, клялся Денис. Появится еще раз – он ему все выскажет! Козел! В настоящий криминал втянул! Перевозка оружия… Зачем оно бандитам – не в воздух же палить?

В голову пришло, что надо сообщить в милицию. Но эту мысль тут же заслонила другая: Мишке тогда точно новый срок светит. И еще одна: бандиты легко вычислят, кто их сдал. Наверняка Неандерталец сообщит, на чьей машине приехал в лес Мишка.

Всю дорогу Денис терзался сомнениями, но, добравшись до своего двора, решил, что лучше забыть об этой истории. Черт с ними, с бандитами, у него своих дел полно. На носу защита диплома, потом поездка в Израиль, а там до свадьбы останется меньше месяца. Он вдруг представил, что Иришке станет известно о его связях с криминальным миром, и покраснел. Нет, об этом он ей никогда не расскажет, ну разве что через много-много лет, когда у них будут взрослые дети, повинится, как по глупости чуть не ввязался в криминал.

С мыслями о любимой он вошел в парадную, направился к почтовым ящикам, и, будто по заказу, обнаружил письмо от нее. Конверт, как всегда, был толстым. Вынув два двойных листка в клеточку, он тут же начал читать.

«Денисик, любимый, знал бы ты, как здесь скучно! То есть, молодежи на пляже полно, но без тебя мне везде пусто. Ужас как надоело!

Объедаюсь абрикосами и персиками, у тети Лены они в этот год уродились как никогда, ветки под тяжестью ломаются. Ем их и чувствую: надоели абрикосы, надоели персики, надоели кромешные южные ночи, когда воздух наэлектризован стрекотом цикад – я уши затыкаю и все равно кожей его ощущаю. Надоело море! Я пересчитала всю гальку на пляже, честно! Сосчитала, сколько кипарисов по дороге от моря до тети Лениного дома. Отчего-то я все считаю и считаю. Наверное, оттого, что хочу приблизить день возвращения. Каждый день, с самого приезда, я зачеркиваю число на календаре, и считаю, сколько осталось. Сегодня – восемнадцать. Но к этому надо прибавить еще десять, ведь когда я вернусь, ты будешь на Красном море. Расскажешь потом, насколько оно красное? Кто это выдумал: Черное море, Красное, Желтое, Белое… А Синего нет! Ведь глупо? Намного лучше звучит: Средиземное, Адриатическое, Эгейское, на худой конец море Лаптевых…»