Он опять стоял у окна: высокий и молчаливый, устрашающий, в черной шелковой рубашке и панталонах и неотразимый в лунном сиянии. Она, наверное, издала какой-то слабый звук, или он почувствовал, что она здесь. Он пошел вперед, глядя прямо на нее. Она тихо вскрикнула и кинулась к нему, легко ступая босыми ногами. Его руки сомкнулись вокруг нее, их губы встретились.

Плененная лунным светом и его руками, Скай осмелилась поцеловать его. Его язык обжигал ее губы, стремясь проникнуть в рот. Она дерзко встретила его ответным выпадом. Сладостная волна взметнулась из глубины ее существа, закружилась водоворотом, разливаясь по всему телу.

Она касалась его волос, гладила дрожащими пальцами затылок, ощущала властную силу его рук и плеч, приникала к нему еще ближе.

– Ты больше не убежишь, – хрипло пробормотал он.

– Никогда, – шепнула она, и ресницы ее не дрогнули, она не потупила взора пред ним. Губы ее приоткрылись с легким вздохом, когда он рванул ткань на ее плечах, и платье соскользнуло вниз мягкой шелковой волной. Лунный свет заливал ее тело, подчеркивая полноту груди, выделяя смуглый румянец сосков, чуть касаясь тени на узкой полоске талии и смело сверкая на выпуклостях бедер.

Ястреб издал низкий гортанный вопль, испугавший Скай. Он обнял ее еще крепче и пылко поцеловал. Она инстинктивно прильнула к нему, оглушенная новой вспышкой страсти, но готовая отдаться ее возносящей вверх силе. Она вновь и вновь встречала его губы, а он вновь и вновь находил ее рот и язык, упивался их жаром. Пальцы его гладили ее плечи, грудь и бедра. Скользнув ладонью по ее животу, он с дерзкой решительностью устремился к золотому гнездышку между ног.

Испуганная, она отступила, но он притянул ее ближе и что-то зашептал ей в самые губы. Она задыхалась и трепетала.

– Я не могу, не хочу, я не отпущу тебя, – бормотал он.

Она и не желала, чтобы ее отпустили. Она уткнулась лицом в его грудь, и он подхватил ее на руки и отнес на свою массивную кровать. Он осыпал ее тело жгучими поцелуями, неистово ласкал ее грудь. Будто жидкий огонь разливался по ее коже и проникал в кровь и плоть. Каждое новое прикосновение Ястреба стало и беспредельно пугающим, и безмерно вдохновляющим. Она не могла отделить одно от другого.

Скай понимала, что он опытный любовник, но это ничего не значило для нее. Пока еще не значило. Она понимала также, что когда женщину вводят в сферу чувственности, ее редко ласкают с бурной страстью и нежностью одновременно. Он был с ней, потому что желал ее, и этой ночью мог дать волю своему неистовому желанию.

Ястреб склонился над ней, заглядывая в глаза сверкающим взором, коснулся ее груди, провел пальцами по бокам, по животу, вниз, к основанию ног. Ее ресницы дрогнули.

– Нет, – мягко сказал он, проникая все дальше.

Она сжала ноги, когда пламя задело самую главную мишень, но тело от его прикосновения залило сладкой волной желания. Он засмеялся с истинной радостью и торжеством и прильнул к ней губами.

– Лунное сияние. Благодарение Богу, что ты так любишь свет. Я хочу видеть тебя, а за это прикосновение нынешней ночью готов умереть…

Он отпустил ее, срывая с себя одежду. Теперь и его заливал лунный свет, а она готова была лишиться чувств от ожидания, согретая прекрасным бронзовым отблеском его плеч, напуганная его мужской силой.

Он не дал ей испытать страха. Он больше не дразнил ее, он опустился, раздвинув ее ноги для исполнения своего желания.

Боль пронзила Скай, вырвав се из паутины сладостного вожделения. Она закричала, впилась зубами в его плечи, колотила его и рвалась прочь; слезы жгли ей глаза. Но он не обращал внимания, обнимая ее; наносил удар за ударом, все сильнее и сильнее, пока не ворвался внутрь.

– Пират, негодяй! – выдохнула она.

– Мерзавец, – уточнил он, чуть не рассмешив ее.

Наслаждение победило боль, и она снова поразилась себе. Забыв обо всем на свете, она беззаветно отдалась желанию. Ее тело двигалось, извивалось, выгибалось под ним. Она гладила его спину, осязала строение и силу его мускулов, кружилась в водовороте, парила, летела куда-то… И наконец мир, вспыхнув, взорвался внутри нее. Ничего в жизни еще не приводило ее в такой восторг! Она была укрыта облаками, окутана сиянием луны и звезд, опалена солнцем… Но тут темнота подступила к ней, дыхание прервалось. Она подумала, что умерла: дотронулась до солнца и умерла.

Нет, не умерла. Быть может, закрыла глаза, быть может, потеряла сознание, но не умерла. Она открыла глаза и обнаружила, что не покидала землю, что лежит в кровати, неподвижная, мокрая и липкая, тесно переплетенная с Ястребом. Он не принуждал и не насиловал ее, никоим образом не прибегал к силе. Она сама пришла к нему.

Он приподнялся на локте, убирая с лица Скай спутанную массу волос. Ей вдруг захотелось, чтобы страх перед темнотой не преследовал ее так неотступно, потому что в этот момент она предпочла бы спрятать лицо в тени.

– Ты жалеешь? – спросил он.

– Нет.

Впрочем, она слегка жалела об одном: теперь, когда экстаз понемногу отступал, она была огорчена и изумлена, что потеряла не только невинность, но и сдержанность.

– Я предупреждал, – напомнил он.

Она смущенно кивнула и спрятала лицо у него на груди.

– Пожалуйста, оставим это.

Он нежно обнял ее. Скай пришло в голову, что любовь – огромный и волшебный мир, потому что так вот лежать рядом с ним, ощущать, как играют его мускулы, как нежно дотрагивается он до нее, прижимая к себе, оказалось еще более восхитительным. Это приносило чувство еще большей близости.

Теперь он касался ее не для того, чтобы разжечь, а, наоборот, успокаивал и снимал напряжение. Он положил свой бородатый подбородок к ней на макушку и глубоко вздохнул.

– Что ты теперь будешь делать?

Она покачала головой, не понимая, что он хочет сказать.

– Любовь моя, ты отправишься к своему нареченному. Что ты ему скажешь?

– Правду.

– Правду?

Рассердившись, Скай отодвинулась от него.

– Сегодня ночью… это не правда. Правда всегда была в том, что я не выйду за него замуж. Я не стану соблюдать какой-то глупый договор между его отцом и моим. Да и он не желает жениться на мне.

– Но он за тобой приедет.

– Да что такое! – возмутилась она. Ей вдруг страстно захотелось одеться и очутиться подальше отсюда, подальше от него. В ее жизни произошло что-то очень важное. Он взял у нее все, чем располагает женщина для истинного дара, – не только невинность, но и самую ее душу. – Твой родственник, он твой лучший друг, если ты так ревностно оберегаешь его интересы?

– Мы не друзья, мы враги. Однако уважаем друг друга и оставляем поле для переговоров, но в свободных водах он убил бы меня, а я – его.

– Тогда оставь меня в покое! Я сама устрою свою жизнь.