Сама она очень хотела еще детей от Яка, но когда забеременела, тот заявил, что ему вполне достаточно Жюльенны. Задним числом Фэй поняла — к тому времени он уже начал встречаться с Ильвой.

Як вынудил Фэй сделать аборт. Сейчас ей вспомнились мучительные часы, проведенные в больнице, когда рядом с ней была Крис, ибо Як даже не появился. Где он тогда был — с Ильвой или с кем-то другим?

Теперь это не имеет значения.

Нора лежала на спине, глядя на нее большими голубыми глазами. Вне всяких сомнений, она — дочь Яка. То есть единокровная сестра Жюльенны. Буквально копия своего отца. Некоторое время Фэй смотрела на нее как зачарованная, потом наклонилась, протянула руки, взяла и прижала дитя к груди.

— Все хорошо, все хорошо, — стала она утешать ее.

Нора притихла. Дала себя обнять. Пока Фэй несла ее в кухню, плач почти стих.

С девочкой на руках Фэй остановилась перед Ильвой. Ильва не должна здесь оставаться. Як может появиться в любой момент и ворваться в квартиру. Из соседской квартиры донесся новый крик. Внизу во дворе кто-то завел мопед.

— Сделаем так, — сказала Фэй. — Ты возьмешь у меня в долг, сколько тебе нужно, чтобы купить квартиру в центре. Вернешь, когда сможешь.

Ильва подняла глаза, переводя взгляд с Фэй на свою дочь, и открыла было рот, чтобы возразить. Фэй не дала ей ничего сказать.

— Это не обсуждается — строго деловое решение с моей стороны. Если ты останешься здесь, то будешь работать хуже, все время бояться, что Як появится снова. А поскольку в твои задачи, среди прочего, входит проверка потенциальных инвесторов «Ревендж», то это отразится и на мне. А ты уже показала, чего стоишь. Ты дала мне то, что было нужно, и проявила лояльность.

Ильва вяло улыбнулась:

— Спасибо.

— До того, как ты найдешь себе новую квартиру, думаю, Алиса не будет возражать, если вы с девочкой переедете к ней. Ей весьма одиноко в большом доме на Лидингё в те недели, когда дети живут не у нее. А там Як вас не найдет.

Ильва вытерла последние слезы.

— Отлично, — проговорила она. — Тогда я могу спокойно заняться инвесторами.

Фэй вздрогнула. Пока она не сказала другим, что Давид хочет инвестировать в экспансию «Ревендж» в США. Ильва предупреждала ее, что не стоит смешивать дела и личную жизнь, так что, возможно, они повздорят, если она представит Давида как одного из потенциальных инвесторов. Его предложение следует рассмотреть столь же тщательно, как и все остальные, и на тех же условиях — это важно для Фэй. Он появился последним, поэтому и оценивать его следует последним. Если до этого дойдет дело. Так много всего нужно решить…

— Сложи все самое необходимое, вызовем такси, и поедем к Алисе. А я тем временем позвоню ей, — сказала Фэй и уселась у стола с Норой на коленях.

Ей так хотелось в Мадрид… Там она перегруппирует свои силы, вернется в Стокгольм с четким планом, как устранить Яка. И остановить попытки Хенрика выкупить «Ревендж».

У Давида зазвонил мобильный телефон. И снова на дисплее возникло имя Юханны. Он вздохнул, положил телефон на стол экраном вниз и напустил на себя независимый вид.

Фэй улыбнулась ему, и Давид ответил на ее улыбку.

Они сидели в тапас-ресторане на красивой, вымощенной камнем площади неподалеку от Пуэрта-дель-Соль[31].

Солнце уже зашло, но вечер стоял жаркий. Между белыми фасадами эхом отдавались волшебные звуки музыки уличных музыкантов. На Фэй было тонкое платье цвета слоновой кости, а на Давиде — голубая льняная рубашка и тонкие брюки из хлопковой ткани.

Им подали тарелку жаренных в чесночном масле креветок, которая теперь стояла между ними, а справа от Фэй в ведерке со льдом соблазнительно поблескивала бутылка шардоне.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила Фэй, кивнув в сторону телефона.

Давид покачал головой:

— Честно говоря, нет. Я хочу говорить только о нас, ни о чем постороннем.

— Тогда не будем о ней.

— Нам все равно придется со всем этим разбираться, когда мы вернемся домой. А сейчас давай просто будем здесь и сейчас, ты да я, в одном из самых красивых городов Европы…

Фэй подняла бокал.

— Ты прав.

— Я без ума от тебя, ты знаешь об этом?

Несмотря на все попытки Юханны испортить им поездку, они провели в Мадриде два незабываемых дня. С каждой минутой Фэй все больше привязывалась к Давиду. Он проявлял внимание и заботу. Открывал ей дверь, выдвигал стул, настаивал на том, что угощает ее, покупал цветы и шоколад. При этом очень современно и совершенно естественно относился к равноправию и имел представление о том, как на практике женщины повсюду сталкиваются с тем, что с ними обращаются иначе, нежели с мужчинами: в высоких кабинетах, на улице, в образовании… Его интересовало ее мнение, он задавал вопросы. Не из чувства долга — его действительно волновало, что она думает. Когда она говорила, его глаза сияли. Рядом с ним Фэй чувствовала, что ее любят и ценят, как никогда ранее.

Фэй поймала себя на том, что улыбается, и Давид вопросительно посмотрел на нее, но она только покачала головой. Не все чувства можно выразить словами.

Давид поднялся, чтобы сходить в туалет. Ресторанные «удобства» располагались в одном из зданий, окружавших площадь. Фэй проводила его взглядом. Телефон Давида остался лежать на столе. На мгновение Фэй обдумывала, не взять ли его, не посмотреть ли, как он общается с Юханной, — понять, чего она хочет, в каком тоне пишет ей. Его пин-код она запомнила, когда он один раз набирал его при ней. Но Фэй не притронулась к телефону. Хотела показать, что доверяет ему.

Прочесть переписку Давида значило бы вторгнуться в его частную жизнь. И хотя он никогда не узнал бы — она-то знала бы, что это произошло. Вместо этого Фэй стала разглядывать гостей, сидевших вокруг. Отметила, что многие пары не разговаривают друг с другом, а сидят, уставившись в свои телефоны. Пустая трата времени, пустая трата жизни… Под большим деревом играли дети, со смехом гоняясь друг за другом. Фэй с тоской улыбнулась. Как ей хотелось бы, чтобы Жюльенна была здесь и познакомилась с Давидом… Он мог бы стать для нее тем отцом, которого ей не хватало с тех пор, как Як бросил их.