— Ох, не так быстро, цветочек, боюсь, в забегах я больше не участвую.

Я притормаживаю и только сейчас замечаю у него в руке трость. Стильную, но такую неуместную.

— Все так плохо? — спрашиваю и голос дрожит. Потому что мне стыдно. Потому что это случилось с ним из-за меня.

— Все замечательно, — усмехается лениво. — Просто пришло время немного замедлиться и заземлиться. Не грусти, я не за жалостью прорвался в ночи к прекрасной даме.

— Ты невозможен, — качаю головой, продолжая путь.

Уже внутри снимаю пальто, вешаю и поворачиваюсь к нему, когда слышу восхищенное.

— Вау.

Я совершенно забыла о своем внешнем виде. О свечах и романтическом ужине в гостиной. Обо всем забыла.

— Не ожидал такого приветствия, но должен признать — поражен. Ты выглядишь потрясающе, цветочек.

— Не льсти себе, Тим, — улыбаюсь уголками губ вымученной улыбкой. И тут же беру быка за рога, — где он, что с ним?

— Я не знаю, — качает головой Тимур, сняв свое пальто. Снова берет трость, опирается на нее. — Он вышел на связь с Еленой и попросил мчаться к тебе. Я примчался первым. Женщины будут позже.

— Женщины?

— С мамой Мара. Они должны прилететь утром. Мне повезло урвать горячий билет на вечерний рейс.

Я киваю, не спрашивая, откуда он прилетел. Откуда летят они. Почему с ними Марина. Мои мысли занимает один вопрос, на который я надеялась получить ответ у Тимура, и он не знает ответа.

Где, черт возьми, мой Матвей.

Маргарита

Киваю в сторону гостиной, в которой по-прежнему романтика и волшебство, благодаря гирляндам и свечам.

— Ты голоден?

Он с самолета. Конечно голоден. Человек бросил все и примчался, а я в свою раковину прятаться надумала. Хозяйка года.

— Присаживайся, я разогрею ужин, — говорю уверенно, кивая Тимуру в сторону удобного кресла у камина, в котором медленно горит огонь.

Это было любимое место отца во всем доме. Помимо его кабинета, конечно.

Когда возвращаюсь из кухни с едой, он сидит там, где указала, приняв удобную позу и вытянув ноги. Люблю людей, которые не скромничают где не нужно и умеют расслабляться. Протягиваю ему тарелку и бокал вина.

— Креветки, устрицы, спаржа, икра, вино… Вы пытаетесь меня соблазнить, мадам? — усмехается, разглядывая содержимое ужина.

Я тоже усмехаюсь, плюхнувшись в кресло напротив.

— Не тебя.

— Солова до сих пор нужно соблазнять? — смотрит на меня скептично. — Не поверю. Он и раньше тебя глазами жрал, а проведя столько времени тет-а-тет, я прям не верю что такая как ты до сих пор не добилась своего.

— Какая такая?

Я даже не осознаю, что увожу разговор на скользкую дорожку. Просто хочу отлвечься от тревожных мыслей и не сойти с ума от нервного напряжения.

— Заигрываешь, — улыбается довольно и кивает, — такая вот. Дерзкая и сексуальная.

Я ухмыляюсь. Знаю я, как сбить его пыл, если нужно. Дерзкая, сексуальная и беременная.

— Ешь давай, — киваю на еду и тоже вытягиваю ноги, принимая комфортное положение. Пытаюсь прислушаться к организму. Все тело сковано от напряжения. Но живот отдельно не ощущается, ничего там не тянет и не сжимает вроде. Надеюсь, это хорошо. Я пытаюсь вспомнить все дыхательные гимнастики с йоги разом и не нервничать. Матвей меня прибьет, когда вернется, если узнает, что я не смогла справиться со своей глупой головой и навредила фасолинке. Потому что вариант, в котором он ко мне не вернется, я не рассматриваю.

Тимур ест и наблюдает за мной. Отставляет тарелку, отпивает вино и делится впечатлениями.

— Ты поразительно хорошо держишь себя в руках. Твоему опекуну стоит поучиться выдержке у тебя. Я ожидал, что тебя как минимум придется привязывать к мебели, чтобы не рвалась спасать своего супермена.

— Считаешь, он нуждается в спасении? — прищурилась, тут же присев ровнее.

Тимур с досадой поджимает губы.

— Нет. Не считаю. Ты его видела? В спасении нуждаются только те, кто станет на пути этой махины. Ляг на место и дыши глубже.

— Можешь не разговаривать со мной как с пятилетней. Мы с тобой оба прекрасно знаем насколько плохо все может быть. Трость тебе идет, дополняя образ, но ты не должен был словить ту пулю. А я лично доставала пулю из бока Матвея, зашивала его рану и видела, как он восстанавливался. Я понимаю, насколько плохо все может быть. Но не могу побежать на все четыре стороны на поиски. Хочу. Но не могу.

— Ты здравомыслящая девушка, — хвалит он.

А я вновь мысленно поправляю. Не здравомыслящая. Беременная. И фасолинка внутри, видимо, спокойная и хладнокровная в своего папу. Потому что она меня гасит. Не будь ее, Тимуру пришлось бы меня привязывать.

— Как Марина оказалась с вами? Как Фил? — перевожу тему, усевшись поудобнее.

Тимур усмехается как кот, блестит взглядом, и я, кажется, понимаю без его ответа.

— Ты с ней? Да ладно!

Он поднимает на меня взгляд и жмет плечами.

— Я пытался хранить тебе верность до старости, цветочек, — хохмит, и я улыбаюсь, качая головой.

Дуралей.

— Они с Филом отвезли отца в санаторий. И мама, она была со мной, но я видел, что вся эта ситуация сильно ударила по ней. Оба ее любимца словили по пуле, любимицу хотят убить, детище — их с отцом усадьба, осталось без хозяйки. Она не справлялась. И я отправил ее в тот же санаторий. А Марину они отправили ко мне без моего ведома.

— И она отпустила тебя ко мне? Одного, среди ночи?

— Девочка моя, не у всех созависимые и обсессивные отношения, как у тебя и твоего опекуна. Мы с ней взрослые люди. Она меня не отпускает, и я у нее не отпрашиваюсь. Я делаю то, что считаю нужным. Она мне либо доверяет, либо нет.

— Ты бы удивился, увидев Матвея сейчас, — хмыкнула я, услышав оценку нашим отношениям.

Обсессивные и созависимые. Крайне не согласна. Он вынужден идти на неприятные меры, и лишь ради того, чтоб сохранить мне жизнь. Будь мы в других условиях изначально, думаю, и складывалось бы все по-другому.

— Увижу, — говорит вдруг уверенно. И я заражаюсь этой уверенностью от него, повторяя довольно.

— Увидишь.

И точка. Не буду пускать в свою голову другие мысли.

— Я удивлен уже увидев тебя, сказать по правде, — улыбается, внов окинув меня взглядом. — Тебе идет все это, — кивает на гостиную, — богатство. На усадьбе у мамы ты смотрелась инородно, хотя и была усладой для глаз.

— Не слышит тебя Марина, — хмыкаю вновь, пытаясь представить их вместе.