Грудь жжет, будто там поселился маленький огонек. Глупый. Просится на волю и никак не может понять, что свобода для него смертельна. А держать его в себе может оказаться смертельно для меня.

— Тауэр!

Эльф вырастает рядом.

— Где твои чертовы скайли? Пусть забирают своего Духа.

Я не злюсь, просто у меня нет другого выбора. Скоро мы сожжем друг друга, но пока можно терпеть.

«Госпожа, скайл-т-тэйли не могут войти в замок».

— Почему?

«Камни. Мертвые камни под ногами. Они их убьют».

— А как же ты?

«Моя кровь смешана с человеческой. Мне тяжело, но я могу здесь находиться».

— Но мы отсюда тоже не выйдем!

В глазах эльфа такая боль, что я со своим огоньком и рядом не стояла.

«У скайль-т-тэйлей нет больше магов. Их всех убили. Другие племена, где родились Тело и Душа, уже направили своих магинь сюда, но они будут не раньше, чем через пару дней. Вы сможете удержать его еще несколько дней?»

— Смогу, Тауэр, — мне кажется, что смогу, но боль становится сильнее с каждым часом. — Не волнуйся.

Я улыбаюсь ему, но улыбка помимо воли превращается в оскал. Что ты думала, девочка, когда связывала себя с Изначальным? Это же не ребенок. Обычный ребенок и тот иногда ножкой дернет, а мать скрутится от боли, а тут — магический. Его ручки-ножки хотят двигаться, он пытается соединиться с остальными своими частями, а ему не дают. Нет, он не бесится, не злится, для него естественно рваться на волю. А я ему мешаю.

— Только постарайся побыстрее…

Задачка номер два — как нам выбраться из этого чертова замка? Вариант с атакой на вражеские позиции — а что? Прикольный способ самоубийства! Пока мы от ордынцев только бегали и прятались за стены, а лоб в лоб они еще не получали. С исчезновением барона персонал замка стал неуправляемым. Еще не до конца выяснили, кто и зачем причастен к побегу, а стражники и наемники уже устроили драку из разряда «чьи яйца круче». Круче всех оказался лейтенант Юцупов, не пожалевший двух патронов — один в воздух, а второй под ноги дерущихся, а потом обложивший драчунов таким русским слогом, что мужики и без перевода поняли.

Но выяснение отношений на этом не закончилось. До самого утра замок стоял на ушах. Наше коллективное посещение сокровищницы вызвало не менее активное желание у горожан разобрать свои сбережения обратно по карманам, а так как главный бухгалтер по приказу Фабиса был за решеткой, то все шишки посыпались именно на офицера. На гребне страха за свои кровные началось неконтролируемое «переселение народов». То есть банальный сумасшедший дом в отдельно взятой в осаду крепости. Через час вопрос о правомочности командования Фабиса и офицеров встал в такой полный рост, что с минуты на минуту мог вылиться в банальный бунт. Горожане, которых оказалось большинство, ни за что не хотели подчиняться солдатне, аргументируя это тем, что она не имеет дворянских званий — в общем, они были правы, если бы не одно «но»… за стенами стояла Орда. А это многое меняло.

Я тоже оказалась в эпицентре разборок.

— …давай еще ворота откроем!

— Пасть закрой, девка!

— А что — сила есть, ума не надо? Лучше мозгами подумай, а не тем, что между ног! Кто будет на стенах, если вы все свои кубышки охранять по углам будете? Или я должна ваши шкуры прикрывать?! Так я заткнусь! И на хрен вы мне сдались! Не сегодня — завтра Орда возьмет крепость и вздернет тебя и твою семейку на воротах! А твое золото тебе же в жопу и запихает!

— Фабис пусть своей солдатней командует! А нами не надо! Я не хочу, чтобы всякое из помойки вытащенное мною распоряжалось!

Фабис на этих словах побелел как мел и развернулся:

— Давай посмотрим, из какой помойки ты вылез?!

— Ты, офицер, думаешь, тут не знают, что ты в Уфале отхожие места чистил?

Кажется, сейчас будет убийство. Фабис пошел пятнами, его безумный взгляд не сулил ничего доброго и вечного.

— Фабис! — Улетов схватил офицера за руку, в которой уже была рукоять меча. — Прекратить споры! А если кого волнует пролетарское прошлое командира гарнизона, то пусть предъявит свои дворянские корни! В эту минуту, когда враг у ворот, мы все должны объединиться и не дать Орде захватить наши семьи! Мы должны, невзирая на происхождение и расовые предрассудки…

Боги, где-то я это уже слышала! Такое впечатление, что диктор Советского информбюро вселился в Улетова и сейчас я услышу сокровенную фразу: «Родина-мать зовет! Враг будет разбит! Победа будет за нами!» Но на стоящих мужиков эти слова оказывали волшебное воздействие. По мере того как майор торжественным тоном говорил о победе над врагами, на лицах горожан появлялись надежда и уверенность. Штампы штампами, но именно они должным образом воздействовали на психологию толпы и заставляли ее поверить Улетову.

В наступившей тишине я не сразу поняла, что происходит. Отвлеклась на секунду и не заметила, как рядом с Фабисом появилось еще одно лицо. До безобразия знакомое.

Рандир медленно обвел тяжелым взглядом горожан, отдельно почтив вниманием основных зачинщиков, и медленно, словно нехотя, заговорил:

— Многие знают меня. Но для тех, кто не знает, я представлюсь: я личный порученец Его Величества короля Далинала, Вазиана Четвертого. Меня зовут Рандир.

Хмурый мужичок с рыжей бородкой неожиданно протянул руку и заявил:

— Знак! Покажи нам свой Знак!

Рандир хмыкнул, но глаза остались холодными и жесткими:

— Значит, хочешь увидеть Знак? Так не веришь?

Споривший со мной мужчина тоже кивнул:

— Мы знаем, кто ты, но пока это только твои слова. У тебя может и не быть Поручения в этой крепости!

«Тауэр, что такое Поручение?» — я, кажется, теряю нить разговора, и это мне не нравится.

Ответ пришел сразу: «Когда он говорит от имени короля. Если он будет говорить от своего имени — Знак не появится».

Он думает, я вот так сразу все и поняла? Но одно до меня дошло — если знака не появится, то горожане разорвут Рандира и нас вместе с ним на мелкие кусочки. Патриотическая речь майора только отвлекла на время народ от Фабиса, но даже его воззвания к «чести и совести» в этой толпе не сильно и сработали. Толпа хотела золота, а если еще к золоту прибавится кровь — то это еще лучше! Наша кровь.

Рандир еще раз оглядел народ. Медленно, слева направо. Будто желая запомнить все лица — недоверчивые, откровенно насмешливые, выжидающие, растерянные, испуганные, гневные. Всех вместе и каждого по отдельности. Так же медленно снял с плеч рубаху, обнажив торс. По рядам прошелся легкий, как ветерок, удивленный вздох. Едва зажившая сетка ожогов и ран.

«Тауэр! — я вдруг ощутила, как меня захлестывает неконтролируемая паника. — У него есть знак?»

«Был…» — слишком краткий ответ.