хоть в чем-то ущемить наши экономические и имущественные интересы, оно обязано не только показать связь между законом, его целью и тем, как ограничение наших прав способствует достижению этой цели, но и предоставить жертве таких ограничений возможность оспаривать свои права в формате надлежащего правового процесса.

Если государство, согласно какому-то закону, хочет забрать у матери ребенка и поместить его в детский приют, то у матери должны быть механизмы борьбы не только с таким решением, но и с самим законом на основании того, что он нарушает ее конституционные права, а именно свободу жить и воспитывать своего собственного ребенка. Неважно, кто выиграет процесс в конкретном случае. Возможно, в одном случае мать пьяница и проститутка, но достаточно ли этого для изъятия ребенка и помещения его в приют, если ребенок вымыт, накормлен и не пропускает школу? Достаточно ли ударить ребенка один раз, чтобы лишиться материнских прав? Закон может быть «нечеток и туманен», если он говорит о рукоприкладстве, и в таком случае не содержит четкого, адекватного оповещения о том, что является запрещенным поведением, а что нет. Что, если закон не дает матери узнать, кто был тот свидетель, который предоставил властям информацию о том, что она ударила ребенка? В таком случае закон нарушает Пятую поправку, так как не обеспечивает надлежащую правовую процедуру, лишив мать права знать, кто является «враждебным свидетелем», и права на его допрос.

Воображение читателя может подсказать множество сценариев по поводу «подозрительных» законов. Например, закон о принудительном лечении от алкоголизма, о насильственной госпитализации наркоманов, психиатрических больных и т. д. В каждом таком случае схлестываются интересы общества, которое стремится оградить себя от «нежелательных элементов», и интересы конкретного «элемента», который не желает лишаться своего конституционного права тихо спиваться или заниматься другим непродуктивным делом, не затрагивая, разумеется, при этом интересов других членов общества, хотя по большому счету любой непродуктивный член общества является бременем для других его членов.

Иногда наши права не так очевидны, как в приведенных выше примерах. Разберем вкратце интересное дело «Штат Висконсин против Константину».

Штат Висконсин против Константину / Wisconsin v. Constantineau, 400 U.S. 433 (1971)

Шериф города Хартфорд в штате Висконсин развесил во всех винно-водочных магазинах города объявление о том, что продажа или дарение спиртных напитков мисс Константину запрещены сроком на один год, поскольку она известна чрезмерным их потреблением. Закон штата Висконсин, согласно которому шериф развесил эти объявления, не обеспечивал мисс Константину правами на оповещение и слушание, на котором бы она могла опротестовать это решение. Закон просто говорил о том, что эта мера может применяться в течение одного года к «лицам, которые, ввиду чрезмерного потребления спиртных напитков, обнаруживают определенные свойства или создают определенные условия, как, например, неадекватное поведение или угроза правопорядку».

Мисс Константину подала в суд на шерифа, которого в качестве ответчика заменил штат Висконсин. Она требовала возместить убытки, связанные с потерей репутации, а также немедленно убрать позорящие ее листовки из всех магазинов, торгующих спиртными напитками. Суд согласился с ней, признав, что невозможность приобрести любимые напитки является только частью наказания для мисс Константину. Ярлык «алкоголик», которым ее публично наградил штат Висконсин, – это печать позора, т. е. потеря доброго имени.

Штат Висконсин подал апелляцию, и Верховный суд согласился с федеральным судом, признавшим нарушение конституционных прав мисс Константину. В своем решении Верховный суд постановил: «Мы не сомневаемся, что штат имеет полномочия бороться со злом, описанном в законе… Единственный вопрос, поставленный перед нами, это вопрос, является ли характеристика, содержащаяся в объявлении (хотя для некоторых такая характеристика является признаком болезни, для других это печать позора и бесчестия), достаточным основанием для того, чтобы обеспечить информирование и возможность быть услышанным. Мы согласны с федеральным судом, что частный интерес индивида в таком вопросе настолько велик, что требования надлежащей правовой процедуры должны быть выполнены».

Пятая Поправка тесно переплетена со всеми остальными поправками, входящими в Билль о правах, и с 14-й поправкой, распространяющей требования федерального Билля о правах на все штаты.

Шестая поправка к Конституции США

«При всяком уголовном преследовании обвиняемый имеет право на скорый и публичный суд беспристрастных присяжных того штата и округа, ранее установленного законом, где было совершено преступление; обвиняемый имеет право быть осведомленным о сущности и основаниях обвинения, право на очную ставку со свидетелями, дающими показания против него, право на принудительный вызов свидетелей со своей стороны и на помощь адвоката для своей защиты» (In all criminal prosecutions, the accused shall enjoy the right to a speedy and public trial, by an impartial jury of the State and district wherein the crime shall have been committed, which district shall have been previously ascertained by law, and to be informed of the nature and cause of the accusation; to be confronted with the witnesses against him; to have compulsory processfor obtaining witnesses in hisfavor, and to have the Assistance of Counsel for his defence).

Как и большинство поправок, Шестая поправка имеет сложную структуру; она устанавливает семь конституционных прав, относящихся к уголовному процессу.

Право на скорый суд

Понятно, что задержка с судебными слушаниями может сыграть исключительно негативную роль по отношению к обвиняемому по той простой причине, что важный свидетель в пользу защиты может умереть, переехать, не оповестив никого о своем новом адресе; улики могут исчезнуть в силу естественных причин или даже по злому умыслу следственных органов; да и вообще слишком долгое заточение лица, в итоге признанного невиновным, само по себе является несправедливым наказанием.

До 1972 года критериев, по которым можно было определить, когда именно нарушается положение о скором суде, практически не существовало. Такие критерии были сформулированы Верховным судом в 1972 году в решении по делу «Баркер против Уинго» / Barker v. Wingo, 407 U.S. 514 (1972).

20 июля 1958 года в маленьком городке в штате Кентукки монтировкой была зверски убита пожилая пара. Вскоре по подозрению в совершении этого преступления полиция арестовала неких Силаса Мэннинга и Уилли Баркера. Большое жюри определило, что у прокуратуры достаточно доказательств, чтобы судить обоих. Адвокат Баркеру был назначен через два дня после заседания большого жюри, а суд – еще через четыре дня.

Прокурор понимал, что против Мэннинга у него больше доказательств, чем против Баркера и что без показаний Мэннинга суд присяжных Баркера виновным не признает. Прокурор надеялся, что каким-то образом ему удастся решить вопрос с Мэннингом по поводу показаний против Баркера, уличающих его самого, что