Так что я спускаюсь на кухню, делаю себе кофе и, взяв пару шоколадных конфет, иду к стене. Порисовать, пока никто не проснулся.

Утром так удивительно хорошо работается. Я уже делаю эскиз, тонкой кистью набрасываю контуры зданий. Меня так захватывает процесс, что я ничего не вижу и не слышу. Обожаю детали: вот на одной из крыш греется лохматая кошка, а на другой сидит влюбленная парочка. В окне дома курит грустная девушка, а вдалеке, у самого горизонта, ввысь поднимается воздушный шар.

Детали маленькие, почти незаметные. Их можно рассмотреть лишь повнимательнее вглядевшись в рисунок. Увидит тот, кто захочет познакомиться с моим миром поближе.

— Ты жестока, Женя, — слышу я голос за спиной и подскакиваю.

Этот голос чем-то напоминает Дениса, но… я не верю своим глазам! У лестницы, опираясь на костыли, стоит Костя.

— А я думала, ты не выходишь из комнаты, — бурчу, тут же вспоминая его жестокую шутку.

— Я и не выходил. Но мысль о том, что ты будешь меня ненавидеть заставила изменить себе.

— Поздравляю.

Понятия не имею, что он скажет, но чувствую, что если попробует оправдаться, если начнет рассказывать о своей несчастной судьбе, то я брошу в него банкой с краской.

— Прости, Жень. Глупая шутка. Я хотел поддеть Серегу, и не подумал, что ты такого не заслуживаешь.

— С чего ты взял, что не заслуживаю? — хмыкаю я.

— Чувствую. Ты не похожа на его подружек. Таких здесь еще не было. И рисуешь очень красиво. Я бы не встал на ноги… то есть, на ногу, если бы не твой рисунок.

Ладно. Я типичная девушка: я таю. Не могу сказать, что обида прошла, но, пожалуй, я готова не отгрызать этому придурку вторую ногу. По крайней мере пока. Надо еще посмотреть, не шутка ли это.

Костя с интересом рассматривает на четверть законченный эскиз.

— Так вот что ты делаешь. Красиво.

— Только начало.

— Все равно красиво. Можно тебе помочь? Хоть кисточки подавать.

— Можно, — вздыхаю я. — Иди сюда, покажу эскиз. Будешь закрашивать фрагменты.

* * *

Верный признак того, что ты проспал — это выспаться. Серебров просыпается сам, без будильника, чувствует себя идеально отдохнувшим. Это-то и настораживает, но на часах всего лишь шесть. До работы остается приличное количество времени, а спать уже не хочется. Даже Рита еще не проснулась и не начала готовить завтрак, а ему уже хочется кофе и чего-нибудь съестного. Надо покопаться в холодильнике и что-нибудь найти.

А где-то там, на втором этаже, спит уставшая Кисточка. Искушение зайти к ней утром велико, но… если бы не ребенок, он бы так и сделал, эта девочка путает все планы. Так странно, он всю жизнь хотел детей, а теперь, получив, казалось бы, шанс потренироваться, избегает ребенка изо всех сил.

Хотя толку теперь тренироваться? Мечты о детях он смел в совок вместе с расколовшимся на части браком.

Звонок мобильника вырывает из невеселых мыслей.

— Сергей Васильевич, — врач Кости редко звонит по утрам, значит, повод серьезный, — я по поводу Константина Васильевича.

— Да? Что такое?

— Нет-нет, ничего особенного. Но тонус снижается, кровь не очень хорошая. Ему нужна реабилитация, нужны курсы витаминов, наконец, гулять на свежем воздухе. Иначе он заработает кучу болезней, не самых приятных.

— Я понял вас. Поговорю с ним.

— И по поводу протезирования мне надо знать.

Серебров вздыхает. Всем надо знать. И только, блядь, Косте нихрена не надо.

— Я перезвоню вам во второй половине дня, хорошо? Приеду на работу, разгребу встречи и перезвоню. Анализы сбросьте мне на почту.

Если два десятка лет занимаешься медицинскими технологиями, волей-неволей начинаешь разбираться во всем этом.

Проблемы Кости, помимо ноги, от его образа жизни. Никому не идет на пользу затворничество. Без свежего воздуха, в постоянном стрессе. На кой черт он делает это со своей жизнью? Сначала Серебров думал, дело в Веронике. Любовь у него, может. Наступил на горло гордости, затолкал куда подальше желание свернуть суке шею, позвал. В надежде, что хотя бы она выковыряет брата на улицу и уломает лечиться. Но тот прогнал и ее.

Без особых надежд на то, что Костя его послушает, Серебров поднимается к брату. Стучит, традиционно не получает ответа и заходит.

Поначалу не верит собственным глазам, ибо Кости в комнате нет. Кровать пуста, комп выключен. В ванной так же никого. И костылей нет… вот дела. Интересно, что же все-таки заставило младшего Сереброва выползти на свет? Иногда Сергею казалось, что того даже пожар не впечатлит.

Было бы хорошо найти его в саду. Сейчас он возьмет кофе и…

Взгляд привлекает внимание постер на стене. Раньше его не было. Ничего особенного в том, что Костя решил повесить картину, но…

Он узнает руку. Узнает ее из тысяч, потому что уже видел ее фантастические замки. Картины, что Кисточка продавала в парке, были написаны именно такой манерой. Легкие, воздушные мазки, пастельные цвета и сказочные драконы. В этой картине вся Кисточка, ее легко можно представить принцессой в этом замке.

Сереброву кажется, будто он вернулся в прошлое. В ушах снова звучит голос Вероники, умоляющей забрать ее из больницы, а перед глазами фотографии. Ее и Кости, вместе, в их же квартире. Только сейчас в воспаленном воображении вместо жены Кисточка.

А вот прикончить кого-нибудь хочется намного сильнее, чем тогда.

Это уже патология. Болезненное, нездоровое желание облапать все, что принадлежит брату. Когда отношения с ним испортились, после смерти отца, Серебров думал, это временно. Костю ранило, что бизнес достался Сергею, хотя сам он на тот момент едва заканчивал школу. А еще Сергей с юности помогал отцу в клиниках и было бы странно, если бы с таким трудом взрощенный совместными усилиями бизнес поделили между братьями.

Деньги, недвижимость, материны украшения — Косте стало насрать на все, что он получил. Значение имел лишь бизнес и надуманная обида на отца. Ну и заодно на брата.

Серебров всегда смотрел на это как на подростковый каприз. Хотя порой злился на отца за то, что тот лишил его единственного близкого человека. До его смерти они с Костей были настоящими братьями. А после…

Он надеялся, перебесится. Вернется дружба, вернется понимание. Но вместо них случился роман с его женой, а потом авария, после которой Костя возненавидел его еще сильнее. И себя заодно.

Самое мерзкое, то, что выворачивает наизнанку, так это то, что если Кисточка выковыряла Костю из комнаты, если он послушает ее и согласится выходить, принимать лекарства и слетать на протезирование, Серебров наступит себе на горло, отдаст ее и сдохнет где-нибудь в уголке. Это будет окончательная и безвозвратная потеря брата, а еще чего-то очень желанного. Или кого-то.