Резкий крик Рейвен прозвучал у него голове.

Черный волк еще некоторое время смотрел, удерживая Ганса Романова в своей власти, а затем развернулся и растворился в ночи, не давая никому из мужчин возможности попытаться его выследить. Огромный волк появился из ниоткуда, прыгнув, чтобы защитить более мелкого. Он не был обычным волком, и ни один из них не хотел последовать за ним в лес.

Михаил поспешил скрыться в безопасной чаще, прежде чем боль и потеря крови заставят его вновь принять человеческий облик. Он пошатнулся, запнувшись о толстую ветку дерева, и резко сел.

Михаил! Пожалуйста! Я знаю, что ты ранен. Где ты? Я чувствую твою боль. Позволь мне прийти к тебе. Позволь помочь.

Кусты позади Михаила затрещали. Но он не потрудился обернуться, зная, что это Байрон — пристыженный, сконфуженный, полный раскаяния.

— Михаил. Господи, мне очень жаль. Плохо?

— Довольно плохо.

Михаил зажал рану рукой, чтобы остановить так легко вытекающую кровь.

— Что ты здесь делаешь, Байрон? Это сумасшествие, полное безрассудство.

Михаил!

Страх и слезы Рейвен заполнили его сознание.

Успокойся, малышка. Это царапина, не более того.

Позволь мне прийти к тебе.

Она умоляла его, и это разрывало ему сердце.

Байрон оторвал кусок от своей рубашки и перевязал бедро Михаила.

— Я сожалею. Я должен был послушаться тебя, должен был знать, что ты будешь охотиться. Но я подумал...

Он замолчал, и вид у него был смущенный.

— Подумал что? — слабым голосом повторил Михаил.

Рана дьявольски болела. Он чувствовал слабость и головокружение, но ему как-то надо было успокоить Рейвен. Она стремилась помочь ему, найти его, она даже пыталась «посмотреть» его глазами.

Прекрати это, Рейвен. Делай, как я сказал. Я не один. Рядом со мной один из моих людей. Я скоро снова буду рядом с тобой.

— Я думал, что ты будешь так увлечен своей женщиной, что, возможно, не найдешь времени на охоту. — Байрон опустил голову. — Я чувствую себя идиотом, Михаил. Я так беспокоился об Элеонор.

— Я никогда не отлынивал от своих обязанностей. Защита моего народа для меня всегда на первом месте.

Михаил даже не мог попытаться залечить рану, поскольку Рейвен находилась в его сознании.

— Я знаю, знаю.

Байрон провел рукой по каштановым волосам.

— После того что случилось с Ноэль, я не могу позволить, чтобы то же самое произошло и с Элеонор. И это был первый раз, когда ты предупредил одного из нас держаться подальше от женщины.

Михаил выдавил кривую улыбку.

— Это и для меня новый опыт. До тех пор пока это не перестанет быть таким новым и необычным, будет лучше, если я буду держать ее так близко к себе, насколько это возможно. Прямо сейчас она спорит со мной.

Байрон выглядел пораженным.

— Она спорит с тобой?

— У нее есть свой собственный ум.

Он позволил Байрону, чтобы тот помог ему подняться.

— Ты слишком слаб, чтобы измениться. Тебе нужны кровь и исцеляющий сон.

Байрон послал призыв к Жаку.

— Я не рискну уходить глубоко. Это оставит ее без защиты. Она носит мое кольцо, и на ней стоит моя метка. Одно ошибочное движение, и они ее убьют.

— Ты нам нужен полный сил, Михаил. Листья закружились в миниатюрном торнадо, извещая о прибытии Жака.

Жак выругался про себя, становясь на колени рядом с Михаилом.

— Тебе нужна кровь, Михаил, — сказал он тихо и немедленно начал расстегивать рубашку.

Михаил остановил его. Его глаза, утратившие вкус к жизни и полные боли, изучали местность. Байрон и Жак замерли, отпуская свои чувства и сканируя лес.

— Здесь никого нет, — прошептал Жак.

— Здесь кто-то есть, — поправил его Михаил.

Низкое предупреждающее рычание вырвалось из горла Жака, когда он инстинктивно встал перед своим принцем. Байрон нахмурился, его красивое лицо выражало смущение.

— Я не могу ничего найти, Михаил.

— Я тоже, но за нами наблюдают.

Он сказал это так уверенно, что ни один карпатец не рискнул бы спорить. Михаил никогда не ошибался.

— Вызовите Эрика с машиной, — приказал Михаил и откинул голову, чтобы отдохнуть.

Жак был настороже, и Михаил доверял его суждениям. Он прикрыл глаза, задаваясь вопросом, куда ушла Рейвен. Она больше не ворчала на него. Для того чтобы поддерживать контакт, ему пришлось бы использовать драгоценную энергию, которую он не мог восполнить прямо сейчас. И все же это тревожило его: молчание было ей так несвойственно.

Поездка до дома на машине оказалась мучительной. Тело Михаила настоятельно требовало крови, чтобы восполнить ту, которую он потерял. С каждым мгновением он становился слабее, а от боли морщинки на лице стали глубже. Он был древним, а все древние испытывали эмоции, поэтому они хуже переносят физическую боль. В обычных условиях он бы просто остановил свое сердце и легкие, чтобы кровь перестала вытекать. А потом за дело бы взялся целитель, а остальные предоставили бы ему то, в чем он нуждался.

Но Рейвен изменила все это. Рейвен и что-то еще, или кто-то еще, наблюдает за ними. Он все еще чувствовал тревогу. Он знал, что тот, другой, наблюдал за ними на расстоянии, даже когда они ехали несколько миль по направлению к его дому.

— Михаил, — прошептал Эрик, как только они доставили его в безопасность его дома, — позволь помочь тебе.

Рейвен стояла возле двери, внимательно всматриваясь в бледные черты Михаила. Он внезапно стал выглядеть намного старше, чем на тридцать лет, как она определила для себя его возраст. Вокруг рта залегли белые морщины, но его сознание было совершенно безмятежным, а дыхание даже расслабленным. Она молча отступила назад, уступая дорогу.

Отказ Михаила от ее помощи причинил ей боль. Если он предпочел компанию своих людей, то она не собирается терять достоинство, позволив им увидеть, как это ее беспокоит. Она слегка прикусила нижнюю губу, в глазах застыло беспокойство. Ей только надо было лично убедиться, что с ним все будет хорошо.

Они отнесли Михаила вниз, в спальню, и Рейвен последовала за ними.

— Мне вызвать доктора? — спросила она, хотя уже знала ответ.

Она чувствовала: они хотят, чтобы она ушла, что она каким-то образом им мешает. Инстинктивно она знала, что Михаил не получит необходимую помощь, пока она не уйдет.

— Нет, малышка. — Михаил протянул к ней руку.

Она подошла к нему, и они переплели пальцы. Он всегда был таким сильным, таким физически здоровым, а теперь выглядел таким бледным и изнуренным. Рейвен почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.