После небольшой паузы она продолжила рассказ, добавляя комментарии о двухэтажном деревянном доме, пастбищах, лесах и даже ручье.

Мэрилин не могла вспомнить, когда последний раз ее мать была настолько оживленной.

— Звучит чудесно.

То, что ее мать согласилась встретиться с Клифом, было шагом в правильном направлении.

Грейс попробовала суп, взяла немного крекеров и утопила их в чашке. Подняв взгляд, она несколько мгновений смотрела на дочь, а потом ее глаза сузились.

— О боже, ты ужасно бледна, — проговорила Грейс. — Плохо себя чувствуешь?

— Я бледна? — Мэрилин попыталась сделать вид, что для нее это новость.

— Ты выглядишь утомленной.

— Я в порядке, мам.

— Пообещай мне, что сходишь к врачу. — Грейс, хмурясь, внимательно наблюдала за дочерью.

— Мне не нужно встречаться с доктором, — ответила Мэрилин, желая отшутиться. — В следующий раз ты будешь настаивать, что мне стоит есть чернослив, как это делает миссис Джефферсон.

— Если ты не договоришься о встрече, это сделаю я. — Грейс отхлебнула еще немного супа. — Я не помню, чтобы ты когда-нибудь была так бледна. Если бы я хорошо не знала тебя, то подумала бы, что ты беременна.

Слова матери так шокировали Мэрилин, что она подавилась супом, закашлялась, на глазах выступили слезы. Грейс потянулась, чтобы постучать по спине Мэрилин.

— Ты в порядке?

— Я думаю… в порядке… — Мэрилин взяла бокал с водой и сделала глоток.

Прошла минута или около того, и Мэрилин смогла почувствовать внимательный взгляд матери. Когда Грейс наконец заговорила, ее голос был тихим.

— Твой отец всегда был ближе к Келли. Но я именно с тобой отождествляла себя. Мы очень похожи. Ты ведь понимаешь это? Когда-то мои волосы были точно такого же оттенка, и глаза у нас одинаковые — карие.

Мэрилин догадывалась, куда клонит Грейс.

— Ты моя мать, — проговорила она. — Конечно, мы похожи.

— Я училась в выпускном классе, когда узнала, что беременна тобой, — шепотом сказала Грейс.

Мэрилин с трудом сглотнула. Детали ее рождения открыто не обсуждались, однако Мэрилин еще в подростковом возрасте узнала, что ее мать забеременела в выпускном классе.

— Я сказала Дэну, и мы представления не имели, что делать. Было важно дождаться окончания школы и только потом рассказать родителям, но моя мать знала. Мне не пришлось говорить ей, и знаешь почему?

Глаза Мэрилин наполнились слезами, в руках она комкала салфетку.

— Потому что ты была бледна?

— Я тоже была слабой. Беременность истощала меня, и я выглядела смертельно бледной. Нельзя сказать, что мне было непомерно тяжело, но потребовался рецепт на таблетки с железом.

Грейс не сказала больше ничего, не давила на Мэрилин и не забрасывала ее вопросами. Она просто ждала.

— Тогда ты знаешь, — проговорила Мэрилин спустя мгновение, изо всех сил пытаясь не расплакаться.

— Отец?

— Он не у дел, — ответила Мэрилин, не желая упоминать имя Джона.

— О, Мэрилин…

— Со мной все будет хорошо, — перебила она мать. — Правда. Мам, мне почти тридцать шесть, я могу позаботиться о себе.

— Но…

— Конечно, потребуется некоторая подготовка, но сейчас я счастлива. — Но в данный момент радость определенно отсутствовала — по щекам Мэрилин катились слезы.

— У нас всегда была эта связь, Мэрилин, — произнесла Грейс. — Я узнала. Каким-то образом узнала.

— Она была не всегда, мам.

— Что ты имеешь в виду? — Грейс удивленно посмотрела на дочь.

— Если бы эта особая связь была у нас пятнадцать лет назад, ты узнала бы и тогда.

Теперь Грейс смотрела на дочь огромными, удивленными глазами.

Вот теперь часть правды вышла наружу, хотя Мэрилин и намеревалась держать ее в тайне всегда. Ее грех, боль, вина — все то, что она носила в себе эти годы.

— Ты была беременна тогда?

Ком в горле Мэрилин был настолько большим, что она смогла только кивнуть.

— Предоставь это тебе, и ты будешь ждать до последней минуты, чтобы установить елку, — поддразнивала Джека Оливия, когда он вытаскивал первую упаковку декоративных шаров.

На самом же деле Оливия считала, что это очень мило со стороны Джека. Эрик ушел, но достаточно быстро вернулся, к большому облегчению Джека. Он купил рождественскую елку, пытаясь поднять настроение сына на праздники, а Оливия согласилась помочь ему с украшением. Правда, фонарики и украшения пришлось купить, потому что прежде Джека не особо волновали эти атрибуты Рождества.

По мере приближения Рождества Эрик становился все более и более угнетенным. Джек делал все возможное, чтобы вытащить сына из меланхолии, но безрезультатно. За два дня до Рождества он пригласил Оливию, чтобы украсить дерево, пока Эрика не было дома. Они надеялись, что сюрприз поднимет ему настроение.

— Мне почти нравится это плачевное дерево, — проговорил Джек, отступая назад, чтобы осмотреть его, — с одной стороны ветви росли густо, а с другой практически отсутствовали.

— Это дерево определенно как у Чарли Брауна — героя-неудачника из мультфильма.

По мнению Оливии, дерево было самым жалким из всех вечнозеленых, но она соглашалась, что в нем есть некая привлекательность. Оливия привезла недостающие украшения и диски с рождественской музыкой, и они готовы были начать.

В камине горел огонь, а из колонок раздавался голос Энди Уильямса.

— Итак? — спросил Джек, поправляя гирлянду белых мигающих огней. — Ты собираешься заняться чем-то особенным после того, как мы нарядим елку?

— Я подумывала о том, чтобы позволить тебе отвести меня на ужин.

— «Хижина тако» подойдет?

Оливия вздохнула. Девять из десяти, что Джек выберет этот ресторан.

— Они все еще должны тебе за рекламу?

— Я могу есть там еще лет двадцать.

— Именно этого я и боялась.

— Но ты ведь любишь мексиканскую кухню? — Джек повесил имбирного человечка на поникшую ветвь деревца.

— Конечно, но больше мне нравится хорошая компания.

Джек, посмеиваясь, обнял Оливию за талию, собираясь поцеловать. Оливия уж точно не стала бы возражать, но открылась входная дверь, и Джек резко отпрянул. Он отпустил Оливию, и она едва не упала.

— Эрик, — потрясенно проговорил Джек. — Я не ожидал тебя еще часа два.

Эрик прошел в комнату. Выглядел он мрачным и, казалось, не заметил, что прервал Оливию и Джека посреди поцелуя.

— Ты взял почту?