Эрик кивнул.

— Что случилось? — спросила Оливия.

Молодой человек выглядел потрясенным.

— У меня новости от Шелли. — Эрик кинул почту на кофейный столик.

— Она написала тебе? — Джека, похоже, ободрило это известие.

— Нет… — Эрик закрыл лицо ладонями. — Она прислала мне фотографию.

— Фотографию? — Джек нахмурился. — Какую?

— Ребенка, — ответил Эрик и посмотрел на Джека и Оливию. — Точнее, детей. У Шелли близнецы.

— Близнецы! — Джек упал на диван.

Эрик взял верхний конверт:

— Смотрите сами.

Джек быстро встал с дивана, подошел, взял бумагу и внимательно на нее посмотрел, а Оливия заглядывала через его плечо. Нечеткая фотография отражала два отдельных плода. Они были расположены так, что легко можно было определить пол детей.

— Похоже, оба мальчики, — объявил Джек.

— Шелли не прислала записку о результатах ультразвука?

— Нет, — ответил Эрик, — но, получив это, я подумал, что нам надо поговорить. Поэтому поехал на квартиру…

— И что? — допытывался Джек.

Эрик провел рукой по лицу, кажется, не зная, с чего начать.

— Дело в том, что я люблю Шелли. Эти месяцы, когда мы живем врозь, стали для меня сущим адом.

— Они были адом и для меня, — пробормотал Джек, и Оливия локтем ткнула его в ребра.

— У тебя была возможность поговорить с Шелли? — сочувственным тоном поинтересовалась она.

— Я сказал ей правду, — ответил Эрик. — Я люблю ее и всегда буду любить. И меня не волнует, если ребенок… дети не мои. Я все равно хочу быть с ней. — Он во второй раз потер ладонями лицо, и Оливия подумала, что он может расплакаться. — Я не могу сделать ничего лучшего, верно? Я уже отдал ей свое сердце. И предложил свое прощение. Что еще я могу сделать?

— Ей не нужно твое прощение, Эрик! — простонала Оливия.

— Я не могу быть их отцом, — повысил голос Эрик. — Но я хочу им стать, если Шелли позволит.

— Она отказалась? — Ярость Джека была очевидна. — Этой женщине нужен психиатр! Вам обоим он необходим!

— Джек!

Его сын не нуждался в порицании, он и так уже был угнетен достаточно сильно. Зачем перекладывать на его плечи еще больший груз вины?

— Шелли не захотела говорить со мной. Она выгнала меня.

— Из твоего собственного дома? — Джек уже почти рычал. — Эта женщина сумасшедшая!

— Джек! — Оливия вновь ткнула его локтем. Вместо того чтобы помочь, он все осложнял. — Пусть мальчик расскажет нам все сам.

— Прости, — проговорил Джек, хотя в его раскаяние было трудно поверить.

— Я отправился обсудить все с Шелли. Я хотел, чтобы она знала — мне все равно, кто отец. Я, тот новый ее сослуживец или какой-то парень с улицы.

Лицо Эрика напряглось, пока он рассказывал, и Оливия не могла поверить, что он действительно так сказал.

— И она выкинула тебя? — опять повысил голос Джек.

— Шелли сильно плакала, и я не понимал, что она говорит. Но она дала достаточно ясно понять одну вещь, — пробормотал Эрик. — Она хотела, чтобы я убрался оттуда.

— Женщины… — проворчал Джек. — Нельзя жить с ними, но и без них невозможно существовать.

— Прекрати! — потребовала Оливия. — Перестань бросаться банальностями!

В ответ Джек кинул на нее покаянный взгляд.

— Шелли сказала, что лучшим выходом будет, если я исчезну из ее жизни. — Эрик говорил мрачным тоном, и его страдание разбивало сердце Оливии.

— А как же дети? — спросила она.

— Шелли сказала… что уже слишком поздно.

— Слишком поздно? Что она имела в виду?! — вскричал Джек.

— Она не желает иметь со мной ничего общего. — Создавалось впечатление, что Эрик вот-вот разрыдается. — По крайней мере, думаю, она сказала именно это.

— Она могла говорить и нечто другое, — отчаянно произнес Джек. — Может, ты не понял…

— Я все понял, когда она захлопнула дверь перед моим лицом, — заверил отца Эрик. — У нас все кончено, теперь я знаю это.

— Не руби сплеча, — заспорил Джек. — Давай…

— Эрик, сядь, — вмешалась Оливия, игнорируя Джека. — Сейчас я сварю кофе, а потом мы поговорим.

— А что здесь обсуждать? — поинтересовался Эрик, безнадежно пожимая плечами.

— Вообще-то нам есть о чем поговорить, потому что этим малышам потребуется их отец и… — Оливия замолчала и многозначительно посмотрела на Джека, — их дедушка.

— Что еще я могу сделать? — вновь повторил свой вопрос Эрик, следуя за Оливией в кухню.

— Не беспокойся, — уверенно произнесла Оливия, обнимая его. — Жизнь имеет обыкновение делать нам все на благо. Если бы твоя мать была здесь, а не в Канзасе, она сказала бы то же самое. Сейчас тебе больно, но будь терпелив. Шелли потянется к тебе. Она нуждается в тебе, Эрик, и хочет, чтобы ты вернулся в ее жизнь.

— Думаете?

Было больно смотреть на его страдальческое лицо — уязвимое и настороженное ввиду его страстного желания поверить.

— Конечно, — кивнула Оливия, убежденная в своих словах.

Опыт говорил ей, что женщины не сохраняют столько связи — ужин с Джеком, отосланные фотографии с ультразвука, — если хотят прервать отношения с мужчиной. То, что Шелли сказала Джеку, давало надежду, что Эрик и Шелли после рождения детей, возможно, будут встречаться. И это обнадеживало Оливию.

— Правда? — задал вопрос Джек. — А как много времени, ты думаешь, на это потребуется?

— Да, — эхом отозвался Эрик. — Как много?

— Я не могу дать вам ответа, — произнесла Оливия, и ей захотелось как следует поколотить Джека за то, что он поднял эту тему.

— Ты очень мудрая женщина, — сказал Джек, глядя на нее в восхищении. Он, казалось, немного расслабился.

— Она великолепна, — согласился Эрик.

— А теперь не поможешь ли нам украсить дерево? — весело сказала Оливия.

Эрик помедлил, но вскоре подарил ей широкую улыбку.

— Хорошо!

В глубине души Оливия была убеждена, что у Эрика, Шелли и близнецов все уладится, несмотря на то, кто отец этих малышей.

Оливия произносила немало речей — на ее посту выборного лица это было неизбежно. Однако, когда ее попросили произнести речь в доме престарелых имени Генри М. Джексона, Оливия занервничала.

Званые обеды в доме престарелых проходили в первый понедельник каждого месяца. В прошлом июне Мэри Бергер попросила Оливию приготовить речь к январю. Шесть месяцев никогда так быстро не пролетали для Оливии. Исполненная сознанием долга, она записала договоренность в еженедельник и благополучно забыла об этом. И только когда открыла блокнот на Новый год, воспоминание вернулось.