Лу же звался адмиралом Эрвилем Ваннадет ду Хольтцем, и в списке его побед была знаменитая Брюндвальская битва, где его войска обратили в бегство превосходящую по численности армию герцога Вадентомбского.

Одним словом, послушать эту речь было полезно с познавательной точки зрения. Но все же очень хотелось проснуться. Джим даже представил, что когда-нибудь он будет рассказывать: «А однажды мне приснилось, что я был адмиралом…»

Каземат номер 28 секретного хранилища главной прокураторской палаты находился под землей, на глубине в несколько десятков метров.

Это было глухое место, сырое и малопонятное.

Охранник Аксель спускался сюда каждый день рано утром и сидел на бочке, накрытой войлоком, долгих двенадцать часов. Потом приходил его сменщик Сигурд, и они, поболтав с полчаса, расставались. Аксель поднимался наверх и шел домой, а Сигурд садился на не успевшую остыть бочку.

Так продолжалось, наверное, лет пять или даже восемь – Аксель уже и со счету сбился. А как не сбиться, если сидишь в этом погребе часами и все твое развлечение – смотреть, как капли воды на сырых стенах, соревнуясь друг с другом, текут горизонтально, пока не попадают в проточенную канавку.

Пару лет назад они текли вниз – вертикально, но потом вода стала проникать в нижние ярусы, которые находились еще глубже, и было принято решение упорядочить сбор сырости.

Тогда здесь появился уполномоченный дворцовый колдун. Он работал три дня, и после этого капли стали течь горизонтально.

Правда, Аксель подозревал, что именно от этого колдовства у него началось расслабление желудка, однако позже здоровье поправилось, и он больше не испытывал неприятных ощущений. А сменщик Сигурд – тот над Акселем только посмеялся. Он считал, что колдовство, направленное на водяные капли, на человека никак подействовать не может.

Два дня назад служебная жизнь Акселя стала интереснее. На хранение в его каземат доставили очень важный груз. Какой груз, понятное дело, сообщать ему не стали, но генеральный ключник лично спускался к Акселю и сказал ему:

– Аксель, важность этого груза трудно себе даже представить. Мобилизуйся предельно, Аксель…

И Аксель мобилизовался, как мог. Он перестал на работе ковырять в носу и заделал булыжником нору ручной крысы, которую до этого целый год прикармливал на незаконном основании. Шутки шутками, а из двенадцатого каземата вынесли сорок килограммов золотого песка. И вынесли очень просто. Тамошний охранник позволял мокрицам размножаться, и те создали целый легион. Конечно, тут не обошлось без колдовства, но эти самые мокрицы однажды взяли по песчинке, да и уволокли все сорок килограммов. И, надо полагать, в Панаконду. Тамошние колдуны очень знамениты и могут колдовать на большое расстояние.

Им что – лишь бы подлость совершить, а того охранника посадили на муравьиную кучу. Ее специально нагребли прямо во дворе прокураторской палаты, и Акселю пару раз доводилось слышать, как кричат злоумышленники, когда их заживо поедают муравьи. Такой смерти никому не пожелаешь.

Так что теперь следовало думать, что делаешь и как службу несешь, когда у тебя под охраной объект такой важности. Охране запретили даже смотреть на него в глазок, чтобы те не сглазили последовательность материальных процессов. Это в хранении было самое опасное.

И потом, в охранника запросто могла вселиться колдовская сила, и тогда он был способен такого натворить, что просто держись.

С Акселем, кстати, такое уже случалось, но, По счастью, только дома. Его жена тогда уехала к матери, на другой конец города, а Акселя ну просто как подменили. Он сразу побежал к соседке. Потом к другой и еще к двум. Одним словом, не контролировал себя, да и только. Жена приехала от матери, так ей сразу все и рассказали – те соседки, к которым Аксель зайти не успел. Она, конечно, скандал подняла, но, хорошо, доктор Монзоне выручил, определил, что в Акселя вселялась сущность гулящего осла.

Минута за минутой, час за часом, и время смены стало заканчиваться. Аксель сходил в служебный нужник, доел остатки обеда и стал ждать знакомого стука клети, когда та опускалась в шахте.

Наконец это случилось. Скрипучая дверца приоткрылась, и в нее протиснулся Сигурд со своей кожаной обеденной сумкой.

– Здравствуй, Аксель.

– Здравствуй, Сигурд.

– Какие у тебя здесь новости?

– Да вроде сырости меньше стало – вода глубже уходит.

– Зима будет холодная. Верный признак.

– Не скажи, – возразил Аксель. – Иногда совсем сухо становится, а зима все равно теплая.

– Ну да, – согласился Сигурд, думая о чем-то своем.

– А ты чего такой задумчивый? – спросил его Аксель. – Или дома чего не так? Дети здоровы?

– Дети здоровы, Аксель, – подтвердил Сигурд и бросил сумку на стол. – Я вот чего думаю. Мы с тобой по двенадцать часов дежурим. Так?

– Так.

– И сменяем друг друга в одно и то же время.

– К чему ты это клонишь?

– А к тому, Аксель, что в сутках-то двадцать восемь часов, а куда еще четыре деваются?

– У-У, – разочарованно протянул Аксель. – И тебя такие глупости мучают? Тебя, взрослого человека…

– Не только это, – признался Сигурд и перешел на шепот: – Еще кое-что…

– Что же? – спросил Аксель, хотя тон и шепот коллеги ему не понравились.

– Ты не прикидывал, чего нам в каземат положили?

– А зачем мне прикидывать, я в муравьиную кучу еще не собрался, – просто ответил Аксель, но почему-то тоже шепотом.

– Может, по-другому бы заговорил, если б знал чего, – заявил Сигурд с долей превосходства в голосе.

– Ну? – Любопытство было сильнее служебного долга, и Аксель почувствовал, как в его животе что-то забурчало от нервного возбуждения.

– Я слышал, там у нас, – Сигурд коротко ткнул пальцем в сторону казематной двери, – там у нас или Ключ-универсум – все двери, все направления, или даже предмет Инвертус, сила его безгранична.

– Да ты ш-што… – одними губами произнес Аксель.

– Своими ушами слышал, когда главный мудрец Гиллайн говорил.

– Так, может, взглянем хоть одним глазком? – теряя над собой контроль, предложил Аксель. – В дырочку, конечно, я порядок-то понимаю.

– Ладно, – после небольшой паузы согласился Сигурд – Только давай ты первый.

Оба повернулись к кованой, проржавевшей от сырости двери и с минуту молча на нее смотрели, набираясь дерзости и подавляя остаточные инстинкты служебной безопасности. Наконец Аксель шагнул вперед, замер на секунду и снова сделал шаг. Железная дверь безмерно его притягивала, засасывая своей тайной, и ему, маленькому службисту, было не по силам справиться со своим нараставшим, словно морская буря, любопытством.