Выслушав короткий ответ, она спрятала телефон обратно в сумку. Настроение у нее сразу улучшилось, даже аппетит вернулся.

— На, держи! — Отдернув черную шторку, Лютов вошел в кабинку и протянул Маше плоскую, туго обтянутую целлофаном пачку.

— Спасибо.

Не притронувшись к сигаретам, Маша за обе щеки уплетала сырую рыбу, вымачивая каждый ломтик в соевом соусе и смазывая пронзительной зеленой васаби.

— Да размешай ты эту зеленую дрянь в соусе, как все делают, — посоветовал Павел.

— Мне так больше нравится.

— Твое дело. Ты все поняла?! Как он появится, сразу стукнешь нам!

Маша усмехнулась. Этот тип поднялся из низших слоев. Поэтому сквозь внешний лоск невольно прорывается хамство. Он привык иметь дело с зависимыми людьми. И не думает, что может ошибиться.

— Мне кажется, Павел, что у вас резко ухудшились манеры!

— Что? — Лютов поперхнулся дымом.

— Макс периодически пропадал надолго. Однажды он объявился у меня после шестилетней разлуки. Но сейчас он ко мне не придет. Однозначно не придет.

Лютов покачал головой.

— Вы просто не знаете ситуации, — серьезно произнес он, глубоко затягиваясь густым табачным дымом. — Он придет именно к вам. И от вас не требуется ничего особенного. Не надо будет удерживать его силой, играть в любовь, подливать клофелин в коньяк или минеральную воду. Один звонок, и все. Вот номер. — Свободная от сигареты рука Лютова нырнула в нагрудный карман пиджака и выудила оттуда картонный прямоугольник визитной карточки.

Павел положил визитку на прозрачное стекло, под которым клубились, ожидая очередного угощения, пираньи. Но Маша не собиралась брать визитку. Она смотрела на собеседника и чуть заметно улыбалась.

— Если он появляется, вы звоните и сообщаете нам. И больше ничего. Все ведь так просто. Чего тут нервничать?

— А если он не появляется? — спросила Маша.

— Если он не появляется, то тут вообще все как в песне. Я имею в виду — настолько просто. Вы нам не звоните и ничего не делаете в принципе. Живете себе спокойно той жизнью, к которой вы привыкли за последние два-три года.

После этих слов, когда его глаза и глаза Маши встретились, Лютов заговорщически подмигнул девушке, давая понять, что «Консорциуму» многое о ней известно.

Но Маша этой осведомленности не оценила. Осторожно, как использованный тампон, она взяла визитную карточку. Логотип «Консорциума» и реквизиты: Каймаченко Владислав Игоревич, начальник службы безопасности, четыре телефона и факс.

— Раньше у вас был другой начальник службы безопасности, — медленно сказала она. — Не помню его фамилии.

— Это неважно, — сказал Лютов, Свободное и уверенное поведение девушки настораживало его. — Зачем ты гоняла меня за сигаретами, если не куришь?

— И это неважно.

Маша покрутила между пальцев визитку, затем вытянула руку и пощекотала острым уголком нос Павла. Тот отшатнулся.

— Ты что?!

Она звонко рассмеялась, опустила визитку обратно в нагрудный карман пиджака Лютова и утрамбовала ее указательным пальцем, загоняя поглубже.

— Ты что?! — взревел Павел.

— Вы ошиблись, уважаемый! — Маша невозмутимо улыбалась. — Вы приняли меня за беспризорную девчонку, которую можно купить хорошим обедом или запугать! Но за мной стоят серьезные и влиятельные люди, которым может очень не понравиться, что кто-то смеет со мной так обращаться! Так что, Павел, лучше сами поговорите с ними.

Она отдернула черный занавес и тонким пальчиком, который могли обглодать пираньи, указала в сторону входной двери. Лютов повернул голову.

По проходу между пустыми столиками к ним направлялись три человека. Посередине шел квадратный коротышка ростом вряд ли выше метра шестидесяти пяти и примерно такой же в ширину. На нем были черные джинсы, рубашка навыпуск и надетая поверх нее кожаная жилетка. Справа от коротышки следовал сутулый парень, похожий на орангутанга, с вытянутой грушевидной головой на толстенной шее и висящими почти до колен руками, которые заканчивались кулаками размером с дыню. На нем тоже была немаркая просторная одежда: куртка и широкие штаны. Слева от коротышки, раскачиваясь, как моряк в шторм, шел столь же могучий тип с расплющенным носом. Расстегнутый широкий плащ топорщился внизу справа, как будто там висел на ремне пятизарядный «ремингтон». Лица всей троицы были лишены даже отдаленных признаков человеческого интеллекта. Это были «быки», «мясо», «бойцы», причем из известной в Москве оргпреступной группировки. Последнее обстоятельство осложняло дело: с такими типами в наше время приходится считаться.

— Ай-ай-ай! — Лютов перевел взгляд на Машу. — Обманула? Попросила за сигаретами сходить, а сама этих уродов вызвонила? Стыдно, девушка!

Но говорил он без азарта: перед надвигающейся опасностью хитрость Маши отходила на второй план. Лютов неторопливо выбрался из кабинки, привычно распахнул пиджак, но это был просто устоявшийся рефлекс, поднимать тут стрельбу нельзя: себе дороже обойдется! Во всех смыслах.

— Так, пацаны, в чем дело? — спросил он у зловеще приближающихся бойцов. — Какие непонятки?

Бывший десантник хотя и попал в неприятную ситуацию, но держался достаточно уверенно, ни на секунду не сомневаясь в том, что перекалечит этих гоблинов голыми руками.

— Ты в чужой огород залез, фраер, — грубо сказал коротышка, подходя вплотную, его спутники обступили Лютова с двух сторон. — Теперь надо рассчитаться!

Лютову не раз приходилось принимать участие в «разборках», «терках», «толковищах» разного масштаба, он имел немалый опыт в переговорах с блатными. Но в данном случае ситуация была не той, где можно обойтись распальцовкой и перетиранием темы в надежде на то, что непонятки в итоге разрешатся. Гоблины не были настроены ни на какие переговоры, они пришли не для этого. Ситуация приторно пахла кровью.

— Подожди, ты чей? — задал Павел обязательный вопрос, но ожидать на него ответа не собирался: шагнув вперед и немного влево, он ребром раскрытой ладони ударил коротышку в кадык. Спазмы сковали горло неприятеля, он упал на колени и зашелся в безудержном кашле. Но в голову Лютова уже ударила одна дыня, потом другая, раздался треск — то ли это трескались дыни, то ли голова. Все вокруг окуталось туманом, из него с силой вылетали ноги и руки, одни он отбивал, другие вонзались в тело, причиняя нестерпимую боль. Одну ногу Лютову удалось поймать за щиколотку, он выкрутил ее и рванул вверх, раздался грохот упавшего тела.

Туман постепенно рассеивался, он увидел, что коротышка поднялся и раскладывает металлическую дубинку, грушевидноголовый, широко размахнувшись, метил в голову надетым на дыню кастетом, Лютов еле успел увернуться, присел и впечатал кулак ему в пах. Тот завыл и закрутился на месте, как юла. Но тут на плечо с лязганьем обрушилась стальная дубинка, и правая рука бессильно повисла вдоль туловища. Он принялся отбиваться левой и ногами, но коротышку удары не пробивали, да и тот, с маленькой головой, не вырубился, а пришел в себя и снова бросился в бой. Тревожило то, что не видно третьего, и тут же откуда-то сбоку в лицо ударила струя перцового газа, обожгло лицо, огнем запылали глаза, сознание помутилось. Он еще сопротивлялся, отчаянно жалея, что не воспользовался тем преимуществом, которое дает законно носимый пистолет, но тут в висок ударило тараном, и он провалился во мрак.