Он обращался к Сигурду так, словно говорил о чем-то очевидном, вроде того, что море мокрое.

— По крайней мере, я так всегда думал. Ты со мной согласен, Маугер?

Воин сплюнул и пробурчал:

— Я мало смыслю в таких вещах, милорд, но слышал, что эти монастыри кишат мужчинами, которые находят удовольствие друг у друга в постели.

Отец Эгфрит понурил узкие плечи, признавая поражение, кивнул и снова повернулся к Сигурду.

— Это очень ценная книга, — сказал он, и его глаза сверкнули в свете факелов. — Прекраснее, чем какая-либо другая в этой черной стране. Она обладает редчайшей силой, Сигурд.

От меня не укрылось, как глаза ярла внезапно вспыхнули. Его любопытство наконец было задето.

— Это книга заклинаний? — спросил он.

Отец Эгфрит поспешно перекрестился, и Сигурд вздрогнул.

— Это книга молитв, язычник. Как я говорил, она очень могущественная. — Казалось, монаха возбудила реакция норвежцев. — В этой книге содержатся четыре Евангелия, переписанные с трудов самих апостолов нашим досточтимым святым Иеронимом. — Монах на мгновение закрыл глаза, будто наслаждаясь собственными словами. — Еще никогда в нашей земле не было ничего подобного.

— Покажи мне эту книгу, — повелительным тоном произнес Сигурд и протянул руку, словно ожидая, что отец Эгфрит прямо сейчас вручит ему Евангелия.

— Глупец, у меня ее нет! — бросил тот. — Клянусь бородой святого Петра, если бы она у меня была… Но…

— Но мы знаем, у кого она, — вмешался Эльдред, приближаясь к нам.

Маугер шагнул следом за ним.

Олдермен склонил голову набок и продолжил:

— К несчастью, по вине этих уродов ирландцев, которые не узнают священное сокровище, даже если милостивый Господь высечет на нем свое имя и искупает его в божественном огне, книга попала в руки невежды и свиньи Кенвульфа.

— Так зовут короля Мерсии, господин, — объяснил я Сигурду.

В те дни властители Уэссекса и Мерсии были заклятыми врагами. Предыдущий король Уэссекса Беортрик подчинялся Оффе, правившему в Мерсии. Новый король Эгберт стремился снова сделать свои земли независимыми.

— Кажется, туман наконец начинает рассеиваться, — промолвил ярл и оскалился по-волчьи. — Власть сладка на вкус, так? У меня на родине каждый, у кого есть дракар, мнит себя королем.

— А ты, Сигурд, сын Гаральда? Ты считаешь себя таковым? — спросил Эльдред, скулы которого отбрасывали резкие тени на отвислые усы. — Ты привел к нашему берегу два корабля. — Он поднял руку. — Они в безопасности, даю слово. Я приказал пощадить их в надежде на то, что нам с тобой удастся прийти к какому-нибудь соглашению.

Сигурд поморщился при напоминании об опасности, нависшей над «Змеем» и «Лосиным фьордом», затем покачал головой.

— Человек не сам решает, король ли он. Это делают те, кто его окружает. — Он снял шлем и провел рукой по длинным волосам. — Но каждый должен хорошенько задумываться о том, к чему стремиться. Там, откуда я пришел, короли не живут долго. Я сам убил одного.

— Несомненно, он умер, задохнувшись от вони, — пробормотал отец Эгфрит, громко принюхиваясь. — Рыбьи потроха, если мой бедный нос не ошибается.

Я увидел, как шевелились его ноздри.

— Книга находится у Кенвульфа. Эгберт хочет иметь ее в своих руках. Вот суть этого дела, — сказал Эльдред. — Но не совсем понятно, как наш добрый и благочестивый король может ее получить. Если бы все зависело от Маугера, стоящего рядом со мной, то все решилось бы просто. Мы двинулись бы на крепость Кенвульфа, захватили бы книгу, беспощадно убивая всех тех, кто встанет на пути, подкрепились бы мясом из королевского стада и к ужину возвратились бы в Уэссекс. — Он взглянул на верзилу, но тот только пожал своими здоровенными плечищами, закрытыми кольчугой. — Но жизнь никогда не бывает такой простой, как хотелось бы воину, — продолжал олдермен, снова повернувшись к Сигурду. — Так называемый мир между Кенвульфом и нашим королевством хрупок, словно крыло птицы. Если надавить слишком сильно не в том месте… — Он поднял руки и переломил воображаемую кость. — Мы не хотим войны, Сигурд. По крайней мере, пока. — Эльдред украдкой оглянулся на Маугера, и тот едва заметно усмехнулся.

Я посмотрел на ярла и увидел явное изумление на его лице, скрытом густой светлой бородой.

— Ты хочешь, чтобы я заявился в тронный зал к этому королю Кенвульфу и забрал у него книгу? — спросил он.

— Ты вор, — произнес Эльдред без всякого осуждения в голосе. — Твои скандинавы не стояли бы сейчас на английской земле, если бы у вас не было страсти грабить. Отец Эгфрит уверяет меня в том, что такова природа ваших людей — от того мгновения, как они появляются на свет, и до дня, когда сатана швыряет их в бездонную пропасть.

— А почему ты не посылаешь своего пса? — Сигурд указал на Маугера, разминающего мышцы могучей шеи. — Или кого-нибудь из тех щенков, — добавил он, махнув в сторону испуганных бородатых лиц, едва заметных в темноте, в двадцати шагах позади английского лорда.

Эльдред вздохнул и сказал тихо, чтобы не услышали его люди:

— Потому что они христиане, Сигурд. Даже Маугер, хотя тут еще остаются большие сомнения. Христиане знают цену такой книги. Духовную ценность, — быстро добавил олдермен, подняв палец. — Получить в свои руки подобное сокровище — тут даже у самого честного христианина возникнет соблазн нарушить любую клятву, данную мне. Боюсь, он просто прижмет сборник Евангелий к своему сердцу и исчезнет, словно утренний туман, чтобы до конца дней жить отшельником на клочке земли, затерявшемся среди моря и покрытом чаячьим дерьмом.

Отец Эгфрит грустно кивнул.

— Для верующего эта книга дороже самой жизни, — сказал он, конечно же имея в виду самого себя.

— Поскольку я не могу доверить это дело ни одному христианину, мне приходится искать других людей, — снова заговорил Эльдред, пристально глядя на Сигурда, словно понимая, что идет на большой риск. — Ты, Сигурд, язычник. Для тебя эта книга ничто. Ты не понимаешь ее силу. Милостивый Христос, да ты наверняка даже не умеешь читать.

Ярл почесал бороду, а Маугер крякнул, показывая, что грамотность, на его взгляд, — бесполезная трата времени, удел слабаков.

— Но мне известно, что ты знаешь цену серебра, Сигурд, — продолжал Эльдред. — Это ты можешь понять. За книгу мы заплатим тебе звонкой монетой.

Олдермен растянул губы в тонкую линию, предвидя следующие слова норвежца.

— Сколько серебра ты дашь, англичанин? — спросил Сигурд.

— Достаточно, чтобы ты купил себе целую страну, а твои люди сделали тебя ее королем, — ответил Эльдред, и его глаза блеснули двумя осколками сосульки.

Сигурд задумчиво почесал бороду, надел шлем и сказал:

— Я поговорю со своими воинами.

Все это время Улаф стоял у него за спиной, крепко сжимал меч и высоко держал щит. Он был готов к бою.