предметы не представляли. Ларт же явно красовался перед своими подданными. Он снял доспех, приказал кому-то промыть рану на спине, а потом переоделся в тунику из бледно-лиловой тонкой кожи неизвестной рептилии.

«А раны-то у него как быстро заживают! Мне бы так!» – поразился Рехи, заметив краем глаза, что на гладкой коже предводителя уже едва-едва алел след от костяного меча. Запах крови больше не дурманил голову.

После приготовлений Ларт прошествовал к трону, сложенному из веток и ярких красных подушек. Определенно, эти наездники увезли на ящерах из старых городов немало занятных вещей. Рехи постепенно разрабатывал план: в этой деревне он мог бы разжиться новой одеждой, броней и, возможно, даже настоящим мечом. Хотя пока что ему ничего не предлагали, никто даже не заговорил с ним, только один из стражников неуверенно бросил:

– Он эльф? Чистокровный?

– Что он здесь делает? – подхватил другой.

– Да, эльф. Но он был один на пустоши. Он нездешний, теперь будет сражаться вместе с нами, – резко прервал разговоры Ларт, а потом встал с трона и вскинул руки, обращаясь к собиравшейся в шатре толпе. Кажется, вся деревня пришла приветствовать вождя.

– Друзья! Я был в разведке. На пустоши пока тихо, но люди что-то замышляют. Будем настороже, как обычно. Но сегодня мы можем устроить небольшой праздник! С нами теперь новый воин! Поэтому едим не сцинков, а человечину!

Сцинками называли самых мелких ящеров, очевидно, они и составляли основной рацион деревенских. Но вместо них через мгновение показался связанный по рукам и ногам человек, его закинули в шатер, словно мешок. Наверное, он бы бессильно кричал и слал проклятья, но кляп из гнилых веревок закрыл ему рот, поэтому пленнику оставалось только мычать, из глаз его текли слезы ужаса. Рехи, неуверенно примостившись возле трона, только поморщился от этого зрелища, зато все собравшиеся радостно вскинулись. Синие глаза горели невероятным животным голодом, отчего померещилось, что шатер заполнен не разумным существами, а проклятыми ящерами.

– Пируем! – скомандовал Ларт и первым впился всеми четырьмя клыками в шею жертвы, невероятно проворно отгрызая голову. Он решил не мучить пленника, забрав свою долю и довольно плюхнувшись обратно на трон.

Человеческая голова истекала кровью, которую жадно слизывал с пальцев предводитель, а подле трона полуэльфы недовольно отталкивали друг друга от свежего мяса, стремясь урвать себе хотя бы небольшой кусок. С влажным чавканьем под острыми зубами лопались волокна мышц, рвались сухожилия, хрустели хрящи, кровь щедро забрызгивала жадные лица.

Вскоре от тела остались только кости, но и их отбирали друг у друга, а Ларт тем временем с наслаждением обгладывал череп. На его зубах лопались выгрызенные глаза, хрустели ушные хрящи, застревали на клыках трубки порванных артерий.

Рехи во время безумного пиршества выжидающе стоял рядом, мучаясь от накатывающего голода. Он хотел крови, а эти существа с наслаждением поглощали только плоть. Разве не могли поделиться? Впрочем, пока приходилось благодарить, что его самого не постигла участь незадачливого пленника.

– Держи, эльф, это твоя доля! – кивнул вскоре Ларт.

Рехи без удовольствия схватил оторванную руку, припасенную для гостя предводителем, и вцепился в жесткое мясо, выпивая из нее остатки крови, которой оказалась ничтожно мало.

– Больше крови скоро сам получишь в бою, – шепнул ему украдкой Ларт. – Я, конечно, устроил праздник, но с едой у нас так же, как везде.

– Ну… а водоросли… грибы? Люди там что-то выращивают, – так же шепотом ответил Рехи. Кажется, правитель полукровок не очень-то хотел, чтобы его народ предавался мрачным мыслям о голоде.

– Мы едим только сырое мясо, такова наша природа, – как будто извинялся Ларт, пряча глаза. Хотя до этого он с интересом благосклонно рассматривал пленника-гостя.

«Проклятые полукровки! Взяли самое паршивое и от эльфов, и от людей», – поморщился Рехи, но потом вспомнил, что эльфы тоже питались только кровью, и мимолетное чувство стыда пополам с омерзением покинуло его.

После пиршества – хотя наиболее слабые так и остались голодными – полуэльфы покинули шатер и разошлись по своим делам.

– Все! Отбой! – скомандовал предводитель, а потом неторопливо опустился на пол возле трона, задумчиво протянув: – Завтра будет тяжелый день.

– Что здесь вообще происходит? – попытался спросить Рехи, пока его не прогнали. – Я из Долины Черного Песка, той, что за холмами.

Похоже, Ларту название ничего не говорило, он лениво потянулся, скинул с трона подушки и шкуры, обустраивая себе лежбище, и отмахнулся:

– Завтра и узнаешь. Людоедов гоняем, если кратко.

«А сами-то вы кто. Не людоеды, что ли?» – подумал Рехи, подыскивая себе место для ночлега. Невероятное количество новых впечатлений порядком его вымотало.

– Эй, Ларт… – окликнул он. – Мне как, тут оставаться?

– Да, оставайся, – махнул предводитель, снимая корону, которая шла ему не больше, чем старинное платье ящеру. – Так будет надежнее. А попытаешься сбежать или убить меня, сам живым не выберешься.

Ларт напоследок предупреждающе сверкнул глазами, но вскоре беззаботно перевернулся на спину и негромко захрапел. Но чуткие заостренные уши, так же как и у любого эльфа, шевелились и подрагивали, улавливая любое движение поблизости.

Рехи недовольно вздохнул и осмотрел опустевший шатер, где все еще сильно пахло потом полуэльфов. Похоже, эта неприятная особенность досталась им от человеческой половины. А от места, где растерзали пленника, все еще исходил дурманящий запах крови, хотелось сжевать пропитанный ею утоптанный песок, потому что голод не отступил. Но пришлось забиться в дальний угол шатра. Он нашел там какое-то тряпье и свернулся на нем.

«Только бы не думать о голоде. Если я не буду о нем думать, он уйдет. Проклятье, если бы не запах», – мучился какое-то время Рехи. Да еще он чуял, как бьется жила на шее Ларта, хотелось впиться в нее зубами, испробовать досыта крови полуэльфов. Но здравый смысл всегда останавливал, заставлял выжидать. Теперь приходилось вслушиваться в шаги караульных снаружи шатра и заставлять себя заснуть.

Вопреки обыкновению, Рехи долго ворочался, его мучило осознание несвободы и неправильности его пребывания среди неправильных созданий, порождений уродливых запретных связей людей и эльфов. Впрочем, вскоре ему все-таки удалось погрузиться в мир снов. Но ночные видения тоже не сулили покоя. Снова зазвучал отдаленный певучий голос:

«Сердце подобно

Камню: сбился в пустоши

С пути средь мрака».

И Рехи снова чудился мир из прошлого. Далекий-далекий, непознанный и, что скрывать, красивый, разнообразный и яркий по сравнению с тем, где обитали все они теперь. Но слишком хрупкий.

Его символом была Мирра. В своем неудобном серебристом одеянии, струящемся до самой земли складками юбок и длинных рукавов, она казалась совершенно беззащитной.

На этот раз Рехи видел ее у фонтана, она