– Валя, – перебил ее Александров, – действительно, при чем тут Лена? Юханссон определенно как-то связан с целой кодлой, орудующей здесь. Трудно сказать, какие они тут дела вертят. Или вертели. Скорее всего, отказ как-то связан с убийством Жировецкого. А если вчера еще и Седых прорезался…

– Равиль с Игорем кое-что раскопали, – сказал Туманов. – И сейчас дальше работают. Я тебе расскажу, что знаю, а Татарин по пути – Лене. Кстати, мать, тебе уже двигать пора. Одевайся.

Александров встал вместе с Леной, бросив Туманову, что проводит ее до дверей. Валентин Петрович несколько удивился, что давние знакомые вдруг воспылали друг к другу любовью, но ничего не сказал.

Родион подал Лене шубу и спустился с ней вниз. Красная «Тойота» Равиля уже стояла напротив входа. Александров поцеловал Лену в губы, сказал, что ждет ее возвращения, и открыл ей дверцу машины Кильдеева. Мужчины сделали друг другу приветственные жесты. Александров вернулся в «Сапфир». Татарин же нажал на газ.

* * *

– Ну и задали же вы вчера ночью нам работы, – заметил Кильдеев.

– Равиль, мы что, предупреждать должны всех знакомых, если…

Татарин сказал, чтобы она не кипятилась. Просто так сложились обстоятельства. По закону подлости. Но в принципе мобильник надо бы всегда держать включенным.

– Чтобы он звонил в самый неподходящий момент.

Равиль усмехнулся, согласившись, что сотовые телефоны имеют такую нехорошую тенденцию. Кильдеев помолчал немного, а потом добавил, что у него вообще-то мелькнула мысль, что Родион с Леной где-то вместе, но все равно нельзя было на самотек пускать: а вдруг в самом деле что-то случилось? Тут все, что угодно, передумаешь, в особенности после Лениного последнего путешествия с трупом дмитриевского «подснежника», после внезапного отказа Юханссона…

Равиль попросил Лену еще раз извиниться за него перед тетей Люсей. А то он ввалился среди ночи…

– Все в порядке, Равиль, – успокоила его Лена. – А если б в самом деле что-то стряслось? Шеф не зря разволновался. Просто так получилось, что мы с Родионом… оказались вместе.

Лена покраснела. Заметив это, Равиль улыбнулся, но тут же стал серьезным.

– Твоя тетя Люся сказала, что передала тебе о звонке Седых…

– Она просто сказала, что звонил какой-то неизвестный ей мужчина, телефона она этого не знает, он не представлялся и обещал еще перезвонить. Я номер не уточняла: мне не до него, честно говоря, было. Я не собиралась никому от Родиона перезванивать, тем более каким-то неизвестным мужчинам. Да и не узнала бы я номер, не соотнесла с тем, что переписала из записной книжки Юханссона. Сколько там номеров-то было!

– Зачем Седых мог тебе звонить? – спросил Кильдеев.

Лена пожала плечами: действительно – зачем?

– Туманов сказал, что вы знакомы, – продолжал Равиль. – Но из нашего с тобой разговора в прошлую субботу я понял, что нет. Так все-таки да или нет?

– Это упрек? Претензия? Выражение недовольства? Может…

– Прекрати, Лена, – перебил Равиль. – Мы знаем друг друга не первый год. Что ты такая заведенная? Мы работаем в одной команде и должны помогать друг другу, а не усложнять себе жизнь. Я совершенно случайно узнал, что Седых звонил тебе. Я мог подумать все, что угодно. И ответь мне на один вопрос, только по возможности честно. Или вообще ничего не говори. Ты сообщила бы, что с тобой связывался Седых?

– Туманову, – ни секунды не колеблясь, ответила Лена.

Равиль молчал несколько секунд, глядя на серую ленту шоссе, потом повернулся и посмотрел на Лену.

– Идет какая-то игра, о которой не сообщают мне?

У Лены по щекам потекли слезы, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Равиль резко затормозил. Он вообще ничего не понимал. Кильдеев обнял девушку за плечи и прижал к себе. Лена уткнулась ему в плечо и плакала.

– Ленка, что происходит? Ты же знаешь, что я твой друг. Я готов тебе помочь, лично тебе, пойми ты это. Я не представляю, во что тебя втянул Туманов, но это серьезные игры. И, кстати, я считаю, что женщинам в них лучше не вмешиваться. Бросала бы ты это дело к чертям собачьим…

Лена подняла заплаканные глаза на Равиля и спросила:

– А это возможно?

Он грустно усмехнулся.

Родион сегодня собирался говорить с Тумановым, чтобы она только переводила. Вернее, делала все, кроме постели. «Жучков», фото можно оставить. Лена давно бы уже с удовольствием отказалась от всех этих шпионских страстей и в самом деле только бы переводила, не забивая себе ничем голову. Но это невозможно. И Равиль, и Лена об этом знают. Как и Родион.

– Вы что, жениться собрались? – удивился Кильдеев.

– Нет пока… – ответила Лена.

Она опустила глаза, подумав, что с радостью вышла бы замуж за Родиона и сидела бы дома, как многие нормальные женщины. Занималась хозяйством и детьми, а не носилась бы по городам и весям с разными японскими хитрыми штучками, о существовании которых добропорядочная женщина даже не подозревает.

Равиль понял все сам, погладил Лену по волосам и снова взялся за руль.

– Мы не опаздываем? – спросила Лена.

– Ничего, подождут. Не развалятся.

– Ты спрашивал про Седых, – вернулась к разговору о Святославе Лена.

– Да! – подбодрил Равиль, который не представлял, что еще услышит от Лены.

Девушка вздохнула, посмотрела сквозь боковое стекло, еще раз вздохнула и решила все-таки сказать Равилю правду: он в самом деле ее друг и готов ей помочь, а его помощь очень может ей пригодиться. И не хотелось обижать его недосказанностью.

– Мы были знакомы со Святославом, – медленно произнесла она.

Равиль молчал, ожидая продолжения.

– И Родион его знает. Они вместе учились. Туманов один раз встречался. Давно. Десять лет назад. Я его тоже десять лет не видела. Он – отец Вовчика.

Равиль чуть не врезался во впереди идущую машину.

«Вот это новость!»

– Туманов знает? – уточнил он.

Лена кивнула.

– И Родион тоже. И тетя Люся. Больше никто.

Кильдеев притормозил у гостиницы «Москва». Он поставил машину на набережной, чтобы они немного прогулялись по свежему воздуху и Лена привела себя в порядок.

Она вышла из машины, Равиль вынул ключи и тоже вышел. Поставил «Тойоту» на сигнализацию.

Они медленным шагом пошли ко входу.

– Я, наверное, ужасно выгляжу? – спросила Лена.

Равиль повернул ее к себе, положил руки ей на плечи, тыльной стороной ладони вытер следы слез.

– Правильно делаешь, что тушью не пользуешься, – заметил он. – Никогда не знаешь, когда она потечет. От карандаша таких потеков не бывает.