– Крупный знаток косметики, – кисло улыбнулась Лена.

– Ну хоть улыбка на лице появилась. Держи хвост пистолетом. Прорвемся, Ленок. Ладно, подходим. На обратном пути договорим.

* * *

Датчане уже ждали в холле с вещами. По лицам было видно, как тяжко им после вчерашнего: не наши люди, не особо привычные к таким делам, а к банным мероприятиям так и вовсе.

Лена изобразила на лице обворожительную улыбку. Равиль пожал руки Петерсену и Дивсхолму.

– Спроси их, пива не выпьют ли?

Подобная идея датчанам даже не приходила в голову.

Пока Дивсхолм ходил в бар за двумя баночками «Карлсберга», Лена сообщила Равилю, что Туманов с утра полстакана коньяка выжрал, как воду пил. Может, и больше. Но при ней полстакана.

– Нанервничался старик. И до разрешения всех проблем еще ох как далеко… Чует мое сердце.

Вещи датчан загрузили в багажник, два «дипломата» поставили на заднее сиденье. Вещей у них было значительно меньше, потому что они оставили привезенные чертежи в «Сапфире».

По дороге в аэропорт просто трепались ни о чем. Датчане обещали держать связь по факсу, через неделю Дивсхолм хотел прилететь снова, теперь уже для непосредственной работы со специалистами.

В Пулкове-2 Петерсен с Дивсхолмом заполнили декларации, пожали руки Лене и Равилю, поблагодарили за хороший прием и распрощались до следующей встречи. В том, что она состоится, не сомневалась ни одна из сторон. Российские партнеры подождали, пока датчане пройдут таможню, а потом еще раз помахали им и пошли назад к машине.

Равиль открыл перед Леной дверцу, сел сам и тронулся с места.

Когда они выезжали на Киевское шоссе мимо установленной рекламы «Хьюндая», Равиль заявил, что думает вскоре покупать «корейца».

– У них тоже есть в ярко-красном цвете? – спросила Лена.

– А как же! – улыбнулся Равиль. – И стоит не очень дорого. По-моему, штук восемнадцать.

– Да уж, не «Линкольн» и не «Феррари».

– Ладно, давай вернемся к делу. Хоть тебе, как я понимаю, и не особо хочется о нем говорить.

Лена пожала плечами.

– То есть ты с Седых не виделась десять лет?

Та мотнула головой.

– Он вообще знает про Вовчика?

– Знал, что я была от него беременна.

– И на этой почве вы расстались? – догадался Равиль.

Седых, услышал Равиль, хотел, чтобы Лена сделала аборт. Но для нее такой вариант был исключен. И срок был уже большой: она поздно поняла, что беременна. И вообще Лена хотела ребенка. Святослав даже не в курсе, мальчик родился или девочка. И родился ли вообще.

– Подонок, – только и сказал Кильдеев.

Лена молчала, глядя на серую ленту шоссе.

Равиль долго обмозговывал ситуацию, а потом спросил:

– Как ты считаешь, вчера, когда он тебе позвонил, он знал, что звонит той самой девчонке, с которой… ну ты поняла, или он звонил тебе, потому что ты оказалась замешанной в эту историю – во-первых, ехала вместе с Жировецким, то есть с трупом, во-вторых, знакома с Юханссоном?

Лена тяжело вздохнула. Задумалась. Потом внимательно посмотрела на Равиля. Она не представляла себе. Честно. Когда сегодня узнала, что звонил Седых, была просто ошарашена. В одном Лена уверена: Седых звонил не о Вовчике справиться и не о ее здоровье. Ему определенно что-то нужно от Лены. Это хитрый жук, всегда думает только о себе. Ленино мнение о нем полностью подтвердила Вера Григорьевна. Вполне вероятно, что он даже не соотносит Лену с той девчонкой, которую знал десять лет назад. Может не узнать, если они столкнутся.

– Тебя сложно забыть, – заметил Татарин.

– Равиль, десять лет назад я была совсем не такой, как сейчас! – воскликнула Лена. – Я здорово изменилась.

Действительно, от той застенчивой и не уверенной в себе девчонки, с которой познакомился в свое время Святослав Седых, практически ничего не осталось. Теперь Лена превратилась в красивую, ухоженную женщину, умеющую себя подать, не теряющуюся ни в каких ситуациях и знающую о своей власти над мужчинами. Дорогие вещи, умело подобранная косметика, брюлики, машина – кто при этом наборе узнает в ней закомплексованную девочку, не носившую золотых украшений и перешивавшую старые мамины платья?

Они подъезжали к «Сапфиру».

– Туманов уже сказал тебе, что задумал?

Лена покачала головой. Она пробыла в офисе минут десять-пятнадцать, не более. Да Туманов еще и не решил, наверное. Лена поинтересовалась, что предложил бы Кильдеев.

Равиль, помолчав несколько секунд, заявил:

– Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, тебе следует встретиться с Седых. Мы, конечно, обеспечим охрану, прикрытие… Ну, это ты сама знаешь. Надо выяснить, что он от тебя хочет. Во всех смыслах.

– Только я пойду без диктофона, – заявила Лена.

– Из каких соображений? – уточнил Равиль. – Потому что не хочешь, чтобы кто-то слышал, если вы заговорите про Вовчика, или потому что боишься, что аппаратуру могут у тебя найти?

– И тех и других, – призналась Лена.

– Прикрепим пару малюсеньких микрофончиков тебе на платье.

Лена попыталась что-то возразить, но Равиль жестом остановил ее, затем продолжил:

– Даю слово, что на записи буду сидеть только я. Передам ее Туманову. Если потребуется послушать кому-то еще, сотру определенные места. Договорились?

Лена кивнула. В общем-то выбора у нее не было.

Равиль притормозил перед «Сапфиром», они вышли из машины и отправились на третий этаж в кабинет Туманова.

* * *

Почти опустела вторая бутылка коньяка, но и Туманов, и Александров, и Рысин были трезвы. Иногда случается: пьешь, пьешь, а никак не опьянеть.

– Прошу к столу, – пригласил Туманов Лену с Равилем.

– Я за рулем, – ответил Кильдеев.

– Ерунда. Кто-то из братвы отвезет.

Равиль покачал головой: мол, ему еще много работать и хотелось бы самому вести машину, и это если не учитывать того, что Коран говорит…

Кильдеев с Леной сели за стол. Девушка оказалась между Родионом и Тумановым. Александров положил под столом руку на ее коленку.

– Проводили? – спросил Туманов.

Лена с Равилем кивнули.

– Ну так давайте выпьем за успех датского проекта.

Туманов разлил коньяк.

Лена встала и вынула из «стенки» коробку апельсинового сока, налила по стакану Равилю и себе.

– Еще кто-нибудь будет? – спросила она.

Мужчины покачали головами.

– Кофейку сделай, – попросил Туманов.

Лена включила кофеварку и вновь опустилась в кресло.