В теплом салоне я понемногу оттаиваю и прихожу в себя. Пока мчим по трассе, я набираюсь решимости признаться Лютольфу во всем. Об исчезновении очень важной бумаги с моей подписью! И будь что будет.

Делаю глубокий вдох и собираюсь высказаться, но Лютольф меня опережает:

— Ты, главное, не волнуйся, Кис.

Он говорит спокойно и ласково, однако за этой фразой всегда следует нечто катастрофическое.

Слова Марка меня настораживают. Я разворачиваюсь на полкорпуса к Лютольфу. Сердце начинает биться как сумасшедшее. Интуиция подсказывает огромное несчастье. Снова пытаюсь дышать, но мне не хватает кислорода.

— Что происходит?

Лютольф резко топит газ. Игнорирует все дорожные знаки. Мои сомнения только подтверждаются. От чего-то все внутри сжимается и меня захлестывает сокрушающей волной страха за Стефанию.

— Моя дочь… маленькая девочка… — еле слышно бормочу и словно покрываюсь коркой льда. Пустым взглядом рассматриваю асфальт под светом включенных фар.

Марк безмолвен и я не выдерживаю этой адской тишины. С размаха ударю кулаком об панель.

— Где Стефания! Отвечай!

— Полагаю, Золотов и в ситуации со Стешей меня обманул. Малышка осталась под присмотром Зинаиды Федоровны.

— Зинаиды?! Боже! Олег следил за нами! Он мог заранее спланировать похищение ребенка! Украл меня и дождался, пока ты уедешь! — до хрипа срываю голос.

— Не истери. Без твоих воплей тошно.

— Да я сейчас умру! — подпрыгиваю на кресле. — Почему так медленно?!

— Двести километров на спидометре…

— Врет твой спидометр!

Я заливаюсь горючими слезами. Каждая секунда растягивается в мучительную бесконечность. Мне хочется вырваться из салона и бежать самой, а еще проклинать весть мир!

Перед высотным комплексом Лютольф не успевает толком затормозить. Я уже распахиваю дверь и вываливаюсь из авто. Падаю и тут же поднимаюсь. Со всех ног бегу к многоэтажке.

— Настя стой! — орет мне в спину Марк. — Опасно!

— Там моя дочь!

Не помня себя, я влетаю в фойе дома. Ничего не вижу кроме лестницы. Бегу по ступеням наверх, не чувствуя усталости или отдышки. Только на этаже Марка мои ноги точно каменеют. Толстая железная дверь в квартиру приоткрыта…

Не слышен голос Зинаиды. Визги Стефании. Бас охранников Золотова.

Я не иду, а будто вязну в трясине. Дрожащей рукой открываю шире дверь и замираю на пороге. Горит свет. Тихо. Решаю войти в квартиру.

Медленно двигаюсь по опустевшему коридору, заглядываю в каждую комнату. Никого. В кабинете клетка Алекса завешана тряпкой, и я не могу сказать здесь ли попугай. Спальня Марка тоже пуста.

С последней надеждой я толкаю створку в свою комнату и ахаю. Несколько вещичек Стефании раскиданы на кровате. На полу валяются игрушки…

Реву окончательно. Вою. Подбегаю к постели и хватаю распашонку дочери. Ноги больше меня не держат. Валюсь на пол. Сминаю одежку и подношу к лицу. Целую все, что осталось от дочери, захлебываюсь горем…

Совсем скоро появляется всклокоченный Лютольф. Он упирается двумя руками об дверные косяки и ошарашенно на меня смотрит.

— Они забрали Стефанию…

— Твою ж мать!!! — впервые за все время Марк агрессирует. Он бьет кулаком в стену так, что я вздрагиваю. — Подожди, — шарит по карманам, — я позвоню в полицию. Они найдут Стефанию в аэропорту.

— Олег пользуется частным самолетом… — из последних сил выжимаю и вновь реву.

Сложно описать, что я сейчас чувствую. Меня будто бы похоронили при жизни. Девочка, за которую я так боролась, исчезла, а самое страшное она попала в лапы безжалостных гадов.

— В любом случае Золотов у нас, — то ли успокаивает меня, то ли себя Марк. — Он обязательно расколется.

Я поднимаюсь на ноги.

— Мы не можем так просто сидеть и ждать, пока заговорит Олег! А вдруг будет поздно?! Я знаю, где находится взлетно-посадочная полоса. Мы… мы должны успеть!

Лютольф жестом зазывает поторопиться. Дабы уберечь меня, берет за руку. Но!

Мы уже собирались вернуться на улицу, однако как по волшебству встречаем Зинаиду Федоровну со Стефанией в прихожей.

Тут же кидаюсь к дочери, до сих пор не веря собственным глазам. Сначала осторожно, а потом с горячей любовью дотрагиваюсь Стефании. Касаюсь ее розовых щечек, целую. Забираю малышку к себе и крепко прижимаю.

За спиной будто вырастаю крылья. Сквозь пелену слез благодарно смотрю на Зинаиду. Сегодня мама второй раз подарила мне жизнь!

— Да как так?! — голос Лютольфа звучит во всех тонах удивления.

Зинаида Федоровна надменно кривит улыбку и снимает с себя наспех обутые кроссовки Лютольфа.

— А я тебе что, совсем ветхая? — с гонором наезжает на Марка и упирается руками в бока. — Не могу разобраться в кнопочном пульте? Умный дом, умный дом! — излюбленным жестом тычет себя в грудь. — Я умнее!

У Лютольфа «слетает корона» и он говорит тише:

— Разве наемники Золотова тут не были?

Но моя мама не понимает намеков на конкретику. Она привыкла выражаться красочно.

— Значит, покушали мы с внучкой, поиграли. Попугая пришлось тряпкой закрыть, чтобы не орал. Басурманин! Так вот… я решила приодеть Стефанию к вашему приезду. В комнатке вещи ее разложила. Между прочим, — указывает на меня, — Настька вообще не умеет выбирать достойные наряды для внучки! — привычно уколов, опять продолжает. — Стою возле комода и в окошко глядь, а там эти окаянные! Золотовские мордовороты. Ну, я внучку хвать и побежала. На полке у двери пульт лежит. Кнопочки маленькие… кое-как нащупала. У Олега в старой квартире тоже была такая система. Мы с внучкой выбежали, а дверь я просто прикрыла. По лесенке поднялись на пару пролетов и там затаились. Наемники были у тебя в квартире, но подумали, что нас в доме нет. Остолопы!

Я никак не могу нарадоваться удаче. Готова расцеловать всех, даже консьержа!

— Непростая вы женщина, Зинаида Федоровна, — хмыкает Лютольф.

— Конечно! — мама оценивает комплимент. — Вот если бы ты меня дослушал и не стал отмахиваться, осознал, что иметь девятого любовника рэкетира это не шуточки! Я таких амбалов за версту чую! — Зинаида шаркает ногами и подходит к Лютольфу. Дотрагивается его руки. — Марик, сынок порви этого никчемного Золотова как Тузик тряпку! Я все сказала!

Месяц спустя.

— Ну как? Ты больше не волнуешься? — бархатно шепчет мне на ухо Марк.

— Это лучшая антистрессовая программа из когда-либо созданных… — устало отвечаю и с трудом унимаю дыхание. — Надеюсь, нас не было слышно?..

Утро. Мы лежим в постели адвоката.

Или возлюбленного мужчины?