Я коснулся ее ладони, Лаура слегка улыбнулась. Потом я взял ее за руку. Рука была очень теплая, ногти безупречно покрашены и отполированы. У нее широковатое запястье: я обхватил его пальцами, как кольцом.

— Когда я насовсем уходила от него — он выпил крысиного яда, — продолжила Терри, скрестив руки на груди. — Его отвезли в больницу в Санта-Фе. Мы тогда жили там неподалеку, где-то в десяти милях от города. Жизнь ему спасли, но с деснами проблемы начались. Врачи их с челюсти целыми шматками снимали. Короче, у него зубы торчали, как у черепа. Ужас просто, — Терри на мгновение замерла, потом, преодолев себя, подняла стакан.

— До чего только люди не додумаются! — изумилась Лаура.

— Теперь он больше никого не побеспокоит, — сказал Мэл. — Он умер.

Мэл передал мне блюдце с нарезанным лаймом. Я взял дольку, выжал в стакан и перемешал пальцем кубики льда.

— Под конец он совсем с катушек съехал, — добавила Терри. — Выстрелил себе в рот. И опять у него ничего не вышло. Бедный Эдд, — она покачала головой.

— Какой там бедный, — отмахнулся Мэл. — Просто опасный тип.

Мэл — мужчина сорока пяти лет, высокий и поджарый, у него мягкие, слегка вьющиеся волосы. Дочерна загорелые лицо и руки — он часто играл в теннис. Когда он был трезв, все его жесты и движения отличались необыкновенной точностью и осторожностью.

— Как бы там ни было, Мэл, он любил меня, ты уж поверь, — сказала Терри. — Я тебя прошу, поверь. Он любил меня не так, как ты. Этого я не говорю. Но все же он меня любил. Что, не веришь?

— Что ты хочешь этим сказать — «и опять у него ничего не вышло»? — спросил я.

Лаура придвинулась ближе. Она поставила локти на стол, держа стакан обеими руками. Она смотрела то на Мэла, то на Терри, на ее открытом лице появилась тень смущения, как будто она очень удивлена тем, что такое может приключиться с ее знакомыми.

— Как же «ничего не вышло», если он вздумал застрелиться? — спросил я.

— Я скажу тебе как, — ответил Мэл. — Он, значит, взял пистолет двадцать второго калибра, специально его купил, чтобы угрожать Терри и мне. Нет, я серьезно, этот человек вечно чем-то угрожал. Посмотрел бы ты, как мы жили после того, как Терри ко мне ушла: просто как какие-то беглые преступники. Я ведь и сам тогда купил себе ствол. Ты это себе вообще представляешь? Чтобы я себе пистолет купил? Но это правда. Купил для самообороны и держал его в бардачке машины. Мне ведь иногда среди ночи нужно было в больницу ехать. Мы с Терри еще не были женаты, и у моей первой жены было все — дети, дом, собака. А мы с Терри в этой самой квартире тогда жили. Но я вот о чем: иногда посреди ночи раздавался звонок, и мне приходилось ехать в больницу, часа в два или три. На парковке, где моя машина стоит, темно, хоть глаз выколи, я чуть в обморок не падал, пока до машины шел — вдруг он из-за куста выскочит и меня пристрелит. Нет, серьезно, он ведь на всю голову больной. Он вообще был на все способен, хоть бомбу подложить, да вообще — все что угодно. Еще он постоянно названивал в офис и говорил секретарше, что ему нужно обязательно поговорить с доктором, а когда его на меня переключали, он кричал в трубку: «Ублюдок, твои дни сочтены!» Вот такие шуточки. Да уж, все это было жутковато.

— А мне до сих пор его жаль, — сказала Терри.

— Просто какой-то кошмар! — выпалила Лаура. — Ну, а что же случилось после того, как он выстрелил в себя?

Лаура работала секретарем в суде. Мы с ней и познакомились, так сказать, на профессиональной почве. Как-то само собой получилось, что я за ней начал ухаживать. Ей тридцать пять — на три года моложе меня. Мы любим друг друга, и еще нам всегда очень хорошо вместе. Мне с ней легко.

— Так что же случилось? — переспросила Лаура.

Мэл продолжил свой рассказ:

— В общем, заперся в номере и выстрелил себе в рот. Кто-то услышал звук выстрела и сообщил управляющему мотеля. Комнату открыли запасным ключом, увидели, что произошло, и вызвали скорую. Так получилось, что как раз было мое дежурство, когда его привезли в больницу. Он был жив, но рана такая, что это уже не лечится. Он прожил еще три дня. Голова у него потом раздулась, стала раза в два больше обычного. Ничего подобного я раньше не видел и, надеюсь, никогда не увижу. Узнав о случившемся, Терри все рвалась посидеть у его кровати. Мы, конечно же, крупно поссорились. Я тогда подумал, что нечего ей смотреть на него, когда он в таком состоянии. Совершенно ни к чему ей было на него смотреть, я и сейчас так считаю.

— Так кто из вас победил, ты или она? — спросила Лаура.

— Он при мне умер, — ответила Терри. — Он так и не пришел в сознание. Но я все равно сидела рядом. Кроме меня, у него никого больше не было.

— Он был опасный тип, — сказал Мэл. — Если ты по-прежнему думаешь, что это любовь — дело твое.

— Но это действительно любовь, — настаивала Терри. — Да, я признаю, что это странная любовь. Но ведь он хотел за нее умереть. Собственно говоря, он этого добился.

— А я вот уверен на все сто, что любовью там и не пахло, — ответил Мэл. — Мы ведь не знаем точно, почему он покончил с собой. Я видел много самоубийств, и никогда нельзя было сказать наверняка, почему эти люди наложили на себя руки.

Мэл забросил руки за голову и откинулся на стуле.

— Никакая это не любовь. Если тебе нравится так думать, пожалуйста.

— Мы тогда сильно напугались. Мэл даже составил завещание и написал письмо своему брату в Калифорнию, — его брат раньше был зеленым беретом. Так вот, Мэл написал ему, кого искать, если с ним, с Мэлом, что-то случится, — сказала Терри.

Она сделала глоток и продолжила:

— Но Мэл прав — мы и впрямь жили как беглые преступники. Мы очень боялись. Ты ведь боялся, правда, дорогой? Я даже однажды в полицию позвонила, но они ничем помочь не могли. Сказали, что они вмешаются, только если Эдд сделает чего-нибудь противоправное. Это же просто смешно!

Она вылила остатки джина себе в стакан и помахала пустой бутылкой. Мэл встал из-за стола, подошел к шкафу и достал непочатую.

— А мы с Ником знаем, что такое любовь, — вставила Лаура. — Конечно, в нашем понимании. — Она слегка толкнула коленкой мое колено. — Ну давай, теперь ты должен высказаться, — Лаура улыбнулась.

Вместо ответа я взял ее руку и поднес к губам. Я устроил целое шоу из этого поцелуя — все развеселились.

— Мы очень счастливы вместе, — сказал я.

— Так, ребята, перестаньте. Тошно смотреть. У вас что, до сих пор медовый месяц? Что с вами такое, что вы все никак не опомнитесь от счастья? Подождите еще — увидите. Сколько вы уже вместе? Год? Чуть больше?

— Скоро полтора будет, — улыбнулась Лаура, вся покраснев.

— Вот-вот, — сказала Терри. — Подождите чуть-чуть.

Она подняла свой стакан и внимательно посмотрела на Лауру. Потом рассмеялась: