Полозова стремительно разбрасывала вокруг себя вещи – пальто на стул, сумку на пол, телефон – на пластик стола. Открыла пудреницу и начала красить губы. Вера стояла рядом.

– Принеси мне готовые макеты! – приказала Ира.

– Вас там Анна Андреевна ждет, – напомнила Вера.

– Ты чей ассистент, мой или Волковой?!

Ира вылетела из комнаты. Дверь опять жалобно звякнула. Что с ними сегодня происходит? Начальственный ПМС?

Мы с Верой успели пару раз покурить. Потом полчаса сидели в буфете – доедали торт, оставшийся с дня рождения Аллочки, ассистентки Красновой. День тянулся как резина – занудные ноябрьские сумерки, мрачный вид из окна: фабричные трубы, бетонные заборы, останки машин, гниющие во дворе соседнего автосервиса. Островская шуганула нас:

– Что, девочки, скучаем без работы?

С тех пор как Лия водрузилась на место зама, вопросы дисциплины занимали ее даже больше, чем Затуловскую. Марина Павловна являлась на работу в 9.00 и особенно отличала тех, кого обнаруживала в этот момент на рабочем месте. Лия стала приходить в 8.45 – и быстро выдвинулась в авангард топ-менеджмента.

– И зарплату ей тоже повысят, – сказала Краснова.

Лишние пятнадцать минут оценивались Затуловской в дополнительную сумму прописью. Золотые утренние часы – в прямом смысле.

– Вот-вот, кто рано встает, тому бог дает! – сказала бы по этому поводу мама, выдвинув еще один аргумент в пользу раннего подъема.

Газета «Бизнес-Daily» просыпалась не раньше половины первого. В 11 утра по редакции слонялись только сонные дежурные по отделам и бодрые уборщицы. И как-то я все успевала – и это при ежедневном новостном режиме. Здесь, в ежемесячном журнале, где не было ни горячих точек, ни заявлений Путина, ни плутония-210, ни цен за баррель, конвейер включался с раннего утра. В десять я должна была встать к станку (правда, всегда опаздывала, попадая под перекрестный огонь, ря­довые жаворонки возмущались: «А почему это ей можно?», а тандем Затуловская—Островская периодически наезжал: «А почему вы решили, что вам можно?»). Приклеив задницу к стулу, я не отрывала ее до вечера. И сколько бы я ни делала, гора бумаг на столе и файлов в компьютере не уменьшалась. Фабрика грез. Конвейер по производству советов, как стать успешной и счастливой, в смысле богатой, которые давали небогатые бедным.

Пора идти в редакцию – на мне висели два срочных текста, которые надо было сдать «вчера». Мы заканчивали январский номер. В ноябре. В октябре у нас был Новый год. А летом мы будем писать про осень.

Может быть, я потому и опаздывала, что пыталась обогнать время? Как будто выкрадывала у себя два месяца из жизни. Календарь сбивался и сбоил. Я, получается, никогда не находилась в нужной точке – на пересечении «здесь» и «сейчас». Здесь вообще-то хорошо, но не сейчас. Сейчас тоже хорошо, но не здесь. Кстати, Ирка до сих пор сидит у Волковой. Вот уж кому здесь и сейчас хуже, чем мне!

Вдруг время сделало рывок и понеслось. Полозова вбежала в редакцию – красная, растрепанная.

К ней кинулась Кузнецова:

– Ир, посмотри наши заявки на следующий номер.

– А это теперь не ко мне. Я здесь больше не работаю!

Как будто что-то треснуло – так в мультике «Ледниковый период» трещит доисторический лед.

Молчание. Тишина. Сейчас все завертится – люди, стулья, сумки, бумажки. Я вскочила и подбежала к Полозовой:

– Ира, как же?!

– Все нормально, Алена. У меня, во всяком случае. Через месяц тебя к себе возьму.

– Подожди, ничего не понимаю. Как ты уходишь, куда?

– Потом поговорим!

Ира сметала со стола бумаги, скрепки, косметику, рвала документы, выдвигала ящики тумбочек.

– Так, у кого есть бумаги на подпись? Вопросы ко мне? До конца дня я еще главный редактор.

Полозова обвела глазами комнату.

Молчание. Девочки сидели, уткнувшись в компьютеры. Ни одного глаза поверх мониторов, только челки, проборы, заколки.

Что-то промелькнуло на Иркином лице, несмотря на железное самообладание, – обида, разочарование, злость? Ирка была сейчас, как рыбак на отколовшейся льдине. На берегу стояли люди, и никто не решался броситься на помощь. Опасно.

Ира быстро собиралась, мы с Верой помогали ей, складывали в пакеты вещи – туфли, шаль, рамки с фотографиями, бейджи с аккредитациями. Полозова на Неделе моды, Полозова в Каннах, Полозова на конгрессе СМИ, Полозова в Болонье на косметической выставке.

Хлопнула дверь – в который раз за сегодняшний день. Влетела Аня.

– Вы еще здесь? Чтобы через пять минут вас здесь не было! Иначе выставлю с охраной!

– Что?!

– Вы прекрасно слышали.

Я думала, Волкова уйдет. Но она стояла в дверях. Ждала. На Иру я старалась не смотреть. Она надела пальто, нагнулась, пытаясь ухватить ворох тяжеленных пакетов. Ее согнутая спина под этим пальто из тонкого кашемира, такого тонкого, что под тканью легко читался бугорок в том месте, где была застежка Иркиного лифчика… Я схватила часть пакетов.

– Я помогу.

Мы пошли к дверям. Ира впереди, я следом, Вера за мной – с пачками журналов.

У дверей Ира притормозила. Обернулась к редакции:

– Спасибо вам, девочки. Надолго не прощаюсь. Со многими из вас еще поработаем в новом проекте.

Аня посторонилась, пропуская нас. Я боялась, что они подерутся.

– Алена, Вера, жду вас здесь через пять минут!

Мы молча спустились в лифте, дошли до Иркиной машины. Такой маленькой в масштабах нашего безбрежного и загаженного двора.

– Ну все, девчонки. Спасибо. Давайте, держитесь тут!

Я чуть не плакала.

– Борисова, ты что, впечатлительная такая? Нормальный сучий мир. Сегодня она меня размазала, завтра я ей, суке… Все в порядке!

Редакция разделилась пополам – рядовые солдаты глянца продолжали долбить по клавишам, Островская, Лейнс и Василенко заседали на красных диванах, обсуждая новость дня. Аня и Марина после скандала сразу уехали.

Я пыталась придумать заголовок к Ленкиному тексту про smoky eyes – очередной модный тренд, траурные тени вокруг глаз. В голове крутилась какая-то чушь. Дымчатый окрас. Туманный взгляд. За туманом… Ага, и за запахом тайги! Твои глаза, как два тумана, вышел месяц из тумана. Туман, туман, постучал в дома… Крайняя степень профессиональной деградации – заголовок, взятый из песенки и перелицованный к случаю. Так делают в журналах типа «Лиза». Этот несчастный журнал склоняли у нас время от времени.

– Ты что, из журнала «Лиза», что ли? – рецензия по поводу неудачной прически, юбки, машины. – Ей надо работать в журнале «Лиза»! – выражение крайнего презрения к человеку, который не соответствует глянцу по формату, весу, образу жизни.