Колокол на комендатуре отметил полдень, и комната наполнилась мягкими шагами. Мужчины, женщины, дети вливались в бетонный куб, наполняя его теплом и звуком. Звуком случайным – слово, кашель, стук… Постепенно всё стихло. Только тогда в комнату вошел человек в огромных – до паха – скрипящих сапогах. Когда он подошел к сидящему, чуть не наступив на белый плащ, тишина воцарилась окончательно.

Мощный торс, узкий лоб, меч в простых кожаных ножнах. Если бы обладатель скрипящих сапог убил сидящего – это было бы естественно. Вместо этого меченосец наклонился к нему так, как это мог бы сделать почтительный сын:

– Учитель, мы собрались, чтобы ты мог говорить с нами…

Люди предпочитают учиться у пророков. Всего-то – слушай и не перечь. С учителями всё труднее и дольше.

Пророк открыл глаза и встал – легко, разогнулся: не меньше метра восьмидесяти совершенно не тонкой кости. Он подошел к каждому. Не говоря ни слова – только смотрел, трогал и шел дальше…

– Данила, он что-то делал или просто ходил и смотрел?

– Я был там три раза. В первый раз он подошел ко мне. Поглядел на меня, удивился, но ничего не сказал, просто у него такое выражение лица было, как будто никак не может понять, что я здесь делаю. Потом погладил меня по голове, улыбнулся и пошел дальше. Следующие два раза – проходил мимо. То есть я точно знал, что он меня узнал и решил, что нет никакой причины уделять мне внимание…

– А другим он что-то говорил?

– Нет. Говорил только его охранник, мужик в скрипящих сапогах с мечом. Иногда мне казалось, что это как раз то, что хотел сказать пророк, иногда просто чушь какую-то нес. Он не вполне нормальный… Но там трудно быть нормальным. Учитель, поверьте мне, вы же знаете – я провел не один год на Лысой Горе, но то, что делалось там, – не под силу даже Младшей Хозяйке.

– А Старшей?

– Никто не знает, что может Старшая, но, если бы она такое могла – про это ходили бы десятки легенд. Хромые, кривые, убогие – он исцелял каждого. Я даже не знал, что такая мощь может существовать. Это не похоже на магию – магия забирает у человека силы, а Пророк в конце встречи был таким же, как в начале. Просто – сделал свое дело и вернулся на место. Его охранник, кажется, устает больше. И чем больше устает, тем громче несет какую-то чушь. На первой встрече он раз сто повторил: «…блаженны плачущие, ибо они утешатся…»

– А что-нибудь по поводу нечестивых и что с ними нужно делать?

– Я ждал этого. Нет, тут другое. На берегу Глубочицы – неподалеку от Лысой Горы – ведьмы открыли приют. Небольшой. Там теперь тоже есть беженцы, но открывался он не для них, а для любого нуждающегося.

Там подкормят, подлечат, туда местные старую одежду отдают – всё в дело идет. У Пророка то же самое. Он вообще не пророк, он скорее лекарь… Вчера всё шло как обычно, пока он не дошел до парочки – скорее всего, мать и сын. Мать – с бельмом на глазу, вся выгнутая, то ли болезнью, то ли жизнь у нее такая, а сын у нее – нормальный, просто какой-то уж слишком тонкий… Пророк сначала справился с бельмом, как-то погладил женщине спину, весь прижался к ней, будто не она у него, а он у нее помощи просит… Через минуту отпрянул: та – прямая, молодая… я бы и сам к такой прижался. Потом к сыну подошел. Внимательно осмотрел. А потом сунул руку за пазуху, вынул оттуда кусок хлеба и чуть не насильно кормить того начал. Никогда не видел, чтобы так ели. Кусок здоровый – а парень его за полминуты умял. Порозовел, перестал просвечивать. А народ вокруг давай тоже руки тянуть – и Пророк каждому дает по куску. Ну вот как наша Алиса воробьям хлеб крошит, так и Пророк: сунет руку за пазуху – достанет кусок… Я не сразу сообразил – всё так просто – в комнате человек пятьдесят было, он каждого накормил, некоторые и по два куска получили, каждый получил столько, сколько хотел… Никакой пазухи не хватит на такое количество хлеба…

Накормил одним хлебом, обычно эта история имеет очень плохой конец для Пророка.

– И всё это молча?

– Молча. Всякую дурь про конец света – это все его охранник талдычит. Сначала придет волк, потом ворон, а змей уже здесь – как-то так…

– Ну, про волка понятно…

Про остальное… Почему бы мужику, пришедшему невесть с какого севера, не врать на свой лад о том же, о чем и Младшая Хозяйка твердит? Может, это просто мифы северных народов? Может, и ведьмы в свое время пришли из той же местности?

– Данила, а как зовут этого охранника?

– На самом деле он скорее помощник – кто же на Пророка руку поднимет? А по жизни он рыбак. Я всё никак не мог понять, что это за сапоги у него такие, – а это чтобы рыбу ловить сподручнее было… Петром его зовут.

С точки зрения физиков, в мире должно существовать «неизбежное добро».

Справочник ошибок и заблуждений

Горы не умеют ходить на цыпочках. Упруго, быстро и точно. Чтобы понять, что такое Илья Чоботок, нужно было видеть его на тренировке – гора мышц, передвигающаяся с любой скоростью, в любом направлении. При этом клинок Ильи двигался в каком-то отдельном измерении, где яблоки могли зависать в воздухе, не долетая до головы гениального физика.

Сейчас Чоботок демонстрировал свою любимую школу слепого бойца. Плотная повязка на глазах должна была дать шансы противнику, противник пытался их найти, но всё заканчивалось очередным пропущенным уколом. Для спарринга с учениками Ордена Илья предпочитал спортивную рапиру: уколы были болезненны как раз настолько, чтобы стимулировать обучение, но не отбить любовь к фехтованию. Наверное, надо добавить, что гора мышц по имени Илья была невысокая, где-то метр семьдесят пять, и довольно пожилая. За пятьдесят. Ему это не мешало. И не помогало противникам, особенно если в его руках оказывалась не спортивная рапира, а довольно специфическое оружие – топор. Не секира, а именно топор, созданный для рубки дров, а не для боя. Лучший боец Академии имеет право на выбор оружия.

В Париже, почти в полутора тысячах миль от Большой Стены, большая часть мужского населения вообще не задумывалась о необходимости уметь обращаться с оружием любого вида – и при этом чувствовала себя замечательно.

Пятая Академия, расположенная в здании бывшей Военной школы, на противоположном от развалин Эйфелевой башни конце Марсова поля, одном из немногих, уцелевших в центре города, – воспитывала в том числе и фехтовальщиков. Илья Чоботок был лучшим преподавателем боевых искусств, несмотря на то что процесс обучения рассматривал как отдых между заданиями Великого Магистра, о которых ученики Академии шептались в спальнях после отбоя.

Сегодня они будут фантазировать на тему свежего шрама, тянущегося через всю грудь Ильи. Если бы ученики увидели этот шрам до того, как над ним поработали медики Академии, их мысли были бы заняты не фантазиями, а кошмарами.

Пятеро учеников были опрокинуты без малейшей надежды воспользоваться незрячестью противника, у последнего Илья для пущего эффекта выбил рапиру. Илья любил красивые финалы.