Происхождение и творчество Ливия Андроника хорошо иллюстрируют этот период культурного смешения, характерного для раннего творчества первых римских писателей. Ливий создал латинские варианты не только греческих трагедий, но и «Одиссеи» Гомера. Предположительно родом из Тарента, греческого города на юге Италии, он был взят римлянами в плен на войне и позже освобожден. По-другому смешение греческой и римской культуры проявилось у Фабия Пиктора, сенатора, составившего первую историю Рима. Родившийся и воспитанный в Риме, он, однако, писал свой труд на греческом языке и позже перевел его на латынь. Авторами первых произведений, созданных на рубеже III–II вв. до н. э. и сохранившихся в приличном объеме, были Тит Макций Плавт и Публий Теренций Афр (далее Плавт и Теренций). Они прилежно романизировали греческие пьесы, при этом истории несчастной любви и популярные в Афинах фарсовые сюжеты с подменой лиц перемежались с шутками про тоги, общественные бани и триумфальные шествия. Считается, что Теренций, живший в начале II в. до н. э., тоже был отпущенным на волю рабом из Карфагена.

Итак, судя по этой статуе на внешней стороне гробницы, Эмилиан покровительствовал Квинту Эннию, автору многотомной эпической поэмы на латыни об истории Рима от Троянской войны до начала II в. до н. э. Энний также был выходцем из южной Италии, владел латинским, греческим и оскским языками (свидетельство о мультиязычности полуострова). Эмилиан мог похвастать довольно глубокими литературными познаниями как на латыни, так и на греческом. Он был очень близко знаком с Теренцием, ходили даже слухи, что Эмилиан был соавтором некоторых его пьес: пытливых читателей смущала изысканность латыни у человека с происхождением, подобным Теренцию. Известно, что у Эмилия всегда наготове были цитаты из греческой классики. По словам одного свидетеля, при виде полыхавшего Карфагена в 146 г. до н. э. Эмилиан прослезился и процитировал по памяти подходящий отрывок о падении Трои из «Илиады» Гомера. Он глубокомысленно заметил тогда, что придет время, и Рим постигнет та же участь. Неизвестно, были ли слезы те крокодиловыми или настоящими, но они оказались пророческими.

29. На этой тарелке III в. до н. э. представлена слониха с боевой башней и слоненком сзади. При всей сомнительности преимуществ, которые давали боевые слоны, они вскоре заняли особое место в народном воображении

Этим карфагенским свидетелем был ближайший из интеллектуальных друзей Эмилиана, греческий историк, живший в Риме, по имени Полибий. Знаток внутренней и внешней римской политики, он имел уникальную возможность стать близким и все же сторонним ее наблюдателем. Повествование оставшейся части главы будет вращаться в основном вокруг этой фигуры, ведь Полибий был первым автором, кто задал некоторые серьезные вопросы, на которые мы попытаемся ответить. Как и почему римлянам удалось достичь господства над всем Средиземноморьем за такой короткий отрезок времени? Что было особенного в римской политической системе? Или, как Полибий строго вопрошал: «И в самом деле, где найти человека столь легкомысленного или нерадивого, который не пожелал бы уразуметь, каким образом и при каких общественных учреждениях почти весь известный мир подпал единой власти римлян в течение неполных пятидесяти трех лет? Никогда раньше не было ничего подобного».[19] Действительно, где такого отыскать?

«Пятьдесят три года», выделенные Полибием, охватывают конец III и начало II вв. до н. э. Хотя римляне впервые столкнулись с «заморским» врагом за 60 лет до того: Пирр, царь области на севере Греции, в 280 г. до н. э. переправился в Италию, чтобы поддержать город Тарент в борьбе против римлян. Его самоироничная шутка «Еще одна такая победа, и я останусь без войска» легла в основу известного выражения «пиррова победа», которое означает, что непомерная цена победы превращает ее в поражение. Это комплимент римлянам, а ведь Пирр оказался для них крепким орешком. Считается, что Ганнибал помещал Пирра вторым в списке величайших полководцев после Александра Македонского. Судя по задушевным анекдотам и историям с его участием, Пирр был чем-то вроде очаровательного балаганщика. Он первым шутки ради притащил в Италию слонов и попытался шокировать римского гостя, правда, безуспешно, представив из-за занавеса одного из своих гигантов. Это первый персонаж римской истории с достоверным человеческим лицом.

30. Этот скульптурный портрет Пирра, выполненный более чем через 200 лет после его смерти и найденный на богатой вилле недалеко от Геркуланума, весьма вероятно опирается на прижизненное изображение. Существует и несколько более ранних изваяний римлян или их врагов, но ни одно из них не было надежно идентифицировано. Это первое достоверно историческое лицо в истории Древнего Рима

В течение всего периода от вторжения Пирра до 146 г. до н. э., когда были разрушены два города – Карфаген в итоге так называемой Третьей Пунической войны (от латинского Punicus, «карфагенянин») и почти одновременно богатый греческий Коринф, – не прекращались военные действия между римлянами и их противниками на полуострове и за его пределами. Один античный историк за весь период выделил единственный мирный год – год «консульства Гая Атилия и Тита Манлия» (235 г. до н. э.).

Самыми известными и опустошительными были первые две Пунические войны с Карфагеном. Первая длилась более 20 лет (с 264 г. по 241 г. до н. э.), разворачивалась в основном на Сицилии и в окружающих морях, за исключением одной злосчастной вылазки римлян в карфагенские земли, в Северную Африку. В результате римляне обеспечили себе контроль над Сицилией, а затем через несколько лет и над Сардинией с Корсикой, хотя следует сделать поправку к преувеличенному сообщению в эпитафии сыну Барбата о том, как он «взял войною Корсику». После недавней сенсационной находки удалось поднять со дна Средиземного моря обломки кораблей, погибших во время заключительного морского сражения между римлянами и карфагенянами. Недалеко от сицилийского берега, возле места, где два флота должны были встретиться, подводники-археологи, проводившие здесь исследования с 2004 г., обнаружили несколько бронзовых таранов с затонувших военных кораблей, преимущественно римских, но и с одного карфагенского, а также не меньше восьми бронзовых шлемов, причем на одном из них следы пунических граффити, вероятно, процарапанных самим владельцем, и еще глиняную амфору, в которой, наверное, перевозили провиант (см. цв. вклейку, илл. 8).

31. Катастрофическому ходу событий Первой Пунической войны был дан героический поворот благодаря поступку Марка Атилия Регула. После поражения римлян в Северной Африке в 255 г. до н. э. карфагеняне отпустили Регула в Рим с посольством, чтобы предложить мир, взяв с него клятву вернуться в Карфаген. Однако, прибыв на родину, Регул отговорил сенат принимать какие-либо мирные условия и, сдержав свое честное римское слово, вернулся в Карфаген навстречу смерти. Эта картина XIX в. воссоздает сцену отъезда Регула из Рима вопреки мольбам его близких