– Кроме того, когда варвары увидят, что вы шутя расправились с Салусой Секундус, они, без сомнения, затрепещут от страха, понимая, что будут следующими.

Корпуса боевых кимеков поднялись. Начали вращаться орудийные башни, но оптические сенсоры были по-прежнему направлены на Венпорта.

– Очень хорошо, директор, мы поможем вам захватить имперскую столицу.

– А потом атакуем Лампадас, – добавил Птолемей.

Фигуры кимеков зашагали к взлетному полю космопорта, где полным ходом продолжались военные приготовления Джозефа Венпорта.

После переворота школа ментатов была очищена от скверны и перестроена, и батлерианский вождь очень гордился этим своим достижением. Заместитель главного администратора школы, служивший под началом предателя директора Альбанса, оказался слабым, робким и легко управляемым человеком, и Манфорд считал, что на пост директора нет лучшей кандидатуры.

Еще до переворота многие учащиеся школы были сторонниками батлерианского движения, а остальных сейчас успешно переучивали по новым правилам. После окончания военных действий корпуса школы были перестроены и укреплены. Здания соединили деревянными настилами, установленными на сваях, глубоко вбитых в болотистую зыбкую почву. Украшенные прихотливой резьбой переходы и галереи под сводами арок придавали комплексу школы вид элитного учебного заведения, где учащиеся могут безмятежно предаваться важным размышлениям. Правда, с недавнего времени эти размышления не должны были выходить за рамки ортодоксальных воззрений.

Анари Айдахо принесла Манфорда в школу, чтобы вождь мог воочию увидеть, что там происходит, и Манфорд с первого взгляда полнял, что представлял собой Зендур. Новый директор действительно был сломленным, нервным человеком. Несмотря на то, что Зендур и сам был ментатом, складывалось такое впечатление, что он не в состоянии оценить ситуацию, в которую попал, и не может поместить ее в адекватный контекст. Конечно, Зендур был выкормышем Альбанса и находился под подозрением, но он был нужен на посту директора, как промежуточная фигура, притом что вся программа обучения была коренным образом переработана, учеников в школу теперь тщательно отбирали на основании их философских воззрений, а не по умственным способностям.

Для Манфорда верность и лояльность были самыми важными вещами; все остальное он считал второстепенным.

Зендур, вышедший встречать высокого гостя, сложил на груди руки и низко поклонился Манфорду. Манфорд и без посещения школы знал, что все в ней идет нормально, и визит был лишь чистой проформой. Новый директор и учащиеся извлекли урок из случившегося. Они поняли, что их задача – расчет вероятностей и консультации, а не совершение интеллектуальных революций.

Анари несла Манфорда в наплечной сумке по деревянным переходам. Семенивший рядом Зендур что-то лепетал о новых аудиториях, успехах учащихся и даже об уроках выживания, которые проводились в топи болот. Шаги Анари и Зендура гулко отдавались под сводами резных деревянных галерей.

– Не обнаружились какие-нибудь следы Анны Коррино? – перебил Манфорд рассказ Зендура. – Нет никаких соображений по поводу ее возможного бегства? Никто не видел ее останков?

– К несчастью, на все ваши вопросы могу ответить только отрицательно, – ответил Зендур, – но Анна никогда не отличалась ни силой, ни крепким здоровьем. Если она бежала в болота, то у нее не было ни единого шанса выжить.

– Вы, как ментат, хорошо разбираетесь в теории вероятностей, а значит, понимаете, что шансы есть всегда, как бы малы они ни были. Император Родерик опасается, что я могу иметь какое-то отношение к исчезновению Анны. Если я смогу вернуть императору Анну Коррино, то смогу и снискать его благодарность и готовность к сотрудничеству, а именно это мне сейчас крайне необходимо.

Анари недовольно возразила:

– Император Сальвадор не был нужен нам как союзник. Мы просто заставляли его делать то, что было нужно нам.

– Родерик сильно отличается от своего брата, – отпарировал Манфорд, но, не желая посвящать Зендура в свои тайны, не стал говорить о своих опасениях. Задевать Родерика было опасно, он, в отличие от Сальвадора, насквозь видел все теневую сторону батлерианского движения.

То, что новый император не пригласил Манфорда на свою коронацию, было явным и преднамеренным оскорблением. Но это было объяснимо: Анна пропала во время осады школы ментатов, а юная дочь Родерика была убита разбушевавшейся толпой. У императора было достаточно оснований ненавидеть батлерианцев. Хуже того, он мог объединиться с директором Венпортом в попытке истребить движение, а это было уже очень серьезно.

Но потом случилось чудо. Оказалось, что Венпорт был одним из организаторов убийства Сальвадора! Могущественный злодей был объявлен вне закона, и этот неожиданный поворот давал Манфорду и его батлерианцам шанс снова обрести почву под ногами.

С высоты плеч Анари Манфорд обратился к новому директору школы ментатов:

– Сколько ваших воспитанников готовы поступить на службу? Мне нужны, по крайней мере, два человека, чтобы сопровождать нас на Салусу Секундус.

Зендур умолк, какое-то время думал, а потом, заикаясь, произнес:

– Я найду подходящих людей.

– Хорошо. Мы отвезем их в императорский дворец в дар императору. Мои последователи на Салусе помогут нам укрепить наши позиции при императорском дворе. Мы можем дать Родерику Коррино то, в чем он сильно нуждается, а продемонстрировав силу, мы заставим его действовать в наших интересах. Ему не удастся свернуть с этого пути.

Из своего бака навигатора в рубке флагмана «Венхолдз» Норма Ценва помахала Джозефу своей перепончатой рукой.

– Мы готовы к отбытию. Мои навигаторы поведут нас к Салусе Секундус, – она немного переместилась в облаке оранжевого газа. – Я просто сгораю от нетерпения поскорее восстановить порядок в империи.

Джозеф нервно расхаживал по рубке, оглядывая сквозь иллюминаторы межгалактические суда, свертывающие пространство. Кораблей было около трех сотен.

– Нисколько не сомневаюсь, что наш флот безупречно выйдет к Салусе, и только благодаря тебе, бабушка. Мы сумеем быстро сломить сопротивление имперской армии, и очень скоро все закончится. Ты не предвидишь скорую победу? В военном отношении наше превосходство неоспоримо.