– Я подам сладости, - в конце концов произносит Нигяр, явно недовольная моим самоуправством. – А потом…

– А потом я всё закончу сама. Спасибо.

Удивительно, столько времени была в изоляции, но сейчас шум утомлял. На самом деле, он всегда утомлял. В детдоме было очень шумно, постоянные ссоры и драки, выяснения отношений. В академии было так же. Студенты постоянно громко разговаривали, смеялись. К концу учебного дня у меня раскалывалась голова, а впереди ждала ещё ночная работа, связанная с Цербером.

На работе, где должны быть взрослые и люди, тише не становилось. Гул старой технике, перекрикивания между сотрудниками. А ещё вечная паника, когда приезжал кто-то вышестоящий или был отчётный период.

Кажется, в тишине я никогда и не была. Так, чтобы долго и по-настоящему. Только редкие моменты вечерами, когда мы с Яном собирались в моей квартире.

Друг как-то быстро влюбился, женился. И его квартира стала под запретом. Если бы я когда-то вышла за кого-то, то тоже бы не особо жаловала подруг мужа. Эгоистка и собственница в одном флаконе.

Яна ревновать не хотелось. Я всегда относилась к нему как к другу, никаких притязаний. Почти как брат, но брат у меня уже был. Где-то далеко, нарушив своё же обещание забрать меня из детдома.

Валере исполнилось восемнадцать лет девять назад, может, десять. И даже если он не мог забрать меня, потому что кто отдаст малолетке ребёнка? То брат мог бы хоть найти, навещать.

Но его не было.

Ещё одна причина ненавидеть обещания.

– Уже запугиваешь мою прислугу? – Халид наблюдает, как я выкладываю мясо на тарелки. – Нигяр налетела в страхе, что ты захотела сама готовить.

– Боится, что я такая плохая хозяйка?

– Скорее, что я такое не одобрю. Ты же моя гостья, их не напрягают работой.

– Давай называть всё своими именами. Я пленница, твоя любовница, раз так хочешь. Гости всегда могут уйти, у меня такой возможности нет.

– Это и не важно. Ты сказала, что тебе не поменять мысли остальных о тебе. Так и есть. Но если я назвал тебя совей гостьей, то относиться они должны с уважением. То, что между нами, их не касается.

Будь я влюблённой дурочкой, спросила бы что-то вроде «А что между нами?». Но я, храни Вселенная мои мозги, такой не была. Халид хочет меня, это очевидно. И пока я его забавляю, мне не уйти. И, ладно, без обмана перед самой собой, он хорош собой. Тело реагирует не так, как должно. Желание растекается по телу, когда мужчина сгребает в объятия и доводит до оргазма.

Это есть, очевидно же. Но это не значит, что я превращусь в дрожащую девчонку, которая просто примет свою роль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Попытаешься меня отравить? – Халиду словно совсем не страшно. Хотя я бы с удовольствием попыталась.

– Надеюсь на это.

Но пока могу лишь впихнуть графин с соком, отправляя в столовую.

Сначала я поем, потому уже буду разбираться с Халидом.

Это граничит с безумием, а я всегда старался держать свои мозги в порядке, в отличии от Цербера. Но мне нравится наблюдать, как носится Ада. Порхает, по сути, расставляя тарелки на столе. И меня припахивает.

Рассуждает, насколько это глупо, одному обедать в огромной столовой. Надо бы остановить её и заткнуть. Не доросла ещё меня критиковать и советы давать. Но молчу. Всяко лучше, чем когда Ада сидит молча и смотрит из-подо лба. Как дикий зверёк.

Реально на Дамира похожа, не особо внешностью, хотя тоже что-то есть. Повадками. Как на шум оборачивается, вилку сжимает, усаживаясь за стол. Брат таким же был, когда выбирался из бедной жизни.

Потерял родителей, оказался на улице. И именно я, самый конченый из семьи, хоть что-то попытался сделать. Остальные лишь дождались, когда Дамир поднимется и можно будет с него что-то требовать.

Семья это важно, но не настолько. Хер знает, почему тогда за брата так рвал. Едва укрепился на своём новом месте, как начал работу подкидывать. Задания, которые были простыми и подходили для компании Дамира. Зверя, как он себя любил называть.

Глупые клички, в которых нет смысла.

Да, Церберу нельзя светиться, слишком многое на кону. Дамиру – просто, и так уже многие знают, с самого начала знали.

Брат бы поднялся, да, сам. Дольше, с большей бы кровью и убыткам. А так только одного потеряли, когда-то их же пятеро было. Ещё один такой же прибившийся пацан с улиц. Только умер до того, как даже кличку себе придумать успел.

Валерка, да и всё. Не видел его даже ни разу, не до того мне было. С трудом удерживался наплаву, перестройки в делах шли такие, что многих сметало. Я удержался и смёл остальных.

– Даже не попробуешь отравленной еды? – Ада бровь вскидывает, прижимая к себе ногу. – А я так старалась.

– Ногу опусти, спину выпрями, - бросаю, накладывая себе долму. – Сядь нормально, Ада. Ведешь себя как девка без этикета, а потом жалуешься на плохое отношение.

– Лучше быть девкой без этикета, чем ублюдком.

Огрызается, сверкая огоньком в глазах, но указание выполняет. Притягивает стул ближе, превращается в прямую арматуру. Одно движение, а из пацанки превращается реально в госпожу.

С осанкой, взглядом величественным. Даже вилку правильно берёт, переставая сжимать ручку ладонью. Сомнений не остаётся, что Ада на улицах была. Слишком много схожести с Дамиром, чтобы просто так забить.

Лука уже пробил, лично съездил, что её родители – выдумка. Не так даже. Живут себе старики по указанному адресу, и дочь у них есть. Анастасия, но тоже себя Аделью называет. Только та Адель из Москвы через полгода вернулась, беременная и без диплома.

Ни капли на Аду не похожа, что только подтверждает теорию. Её кто-то подослал, очень умело, раз Луку окрутила. И без проблем меня заинтриговала. Не уверен, что на последнее рассчитывала, но теперь никуда не деться.

– Тебе бы самому манерам научиться.

– Нарываешься, - предупреждаю, потому что Ада не знает границ. – А ты хочешь меня научить?

– Не думала, что взрослого мужчину можно воспитывать. Характер формируется лет до десяти, дальше бесполезно. А тебе давно уже не десять.