– Трудно сказать, сколько именно, – ответил Холмс, – но я бы сказал, что здесь лежит значительное состояние. Конечно, мы с доктором Ватсоном встречали людей, готовых убить за малую часть этой суммы; должно быть, лорду Фрэнсису было проще простого перейти эту грань, когда наконец его дела пошли на лад и он почти достиг состояния, какое, по его мнению, положено ему как отпрыску знатного рода.

– «Почти»? – переспросил я. – Дорогой Холмс, вы, должно быть, шутите – тут хватило бы и для принца!

– Вы забываете, что эти деньги будут делиться на троих, – ответил Холмс. Он спрятал мешочек обратно в тюфяк и продолжал: – Нет, Ватсон, если его жажду денег и можно утолить… – Он задумчиво вгляделся в лужу крови. -…то, конечно, не такой суммой. И пока его партнеры еще живы… – Холмс наклонился, окунул палец в вязкую жидкость, растер ее меж указательным и большим пальцами и всмотрелся в получившееся пятно. – Невысыхающая кровь, – сказал он и замолчал; мы с Хэкеттом тем временем опять застелили постель, и Холмс обратился ко мне: – Вы, может быть, не заметили, Ватсон.

– Чего я не заметил? Крови? – Я посмотрел на лужу, потом огляделся. – Тут нечего замечать, разве что… разве что… – Я в замешательстве наморщил лоб. – Секундочку, Холмс…

– Отлично, старина.

– Оно… оно не там, где ему следует быть.

– Совершенно верно; если учесть, что вы поневоле отвлекались на другое, вы проявили невероятную проницательность.

– Простите, сэр? – произнес Хэкетт; он был явно заинтересован, но не понимал, в чем дело.

– Кровь, Хэкетт, – ей здесь не место.

– Ну конечно, сэр…

– Нет, нет, – сказал Холмс. – Ей здесь не место, Хэкетт, – в этой комнате.

– Королева с придворными ужинала в маленькой комнатке, вон там, – сказал я, указывая на трапезную, которую я, забыв подробности истории, чуть раньше счел такой уютной. – Дарнли и дворяне прошли потайной лестницей, которая, наверное…

Хэкетт, решив облегчить мой рассказ, просто подошел к стене и возложил руку на бордюр деревянной панели; панель отъехала в сторону (я слышал этот звук, когда впервые обнаружил мисс Маккензи) и открыла потайную лестницу, ведущую вниз, где некогда были покои Дарнли.

– Благодарю вас, Хэкетт, – сказал я. – Итак, они пришли по лестнице, схватили Риццио в трапезной… и потащили его на большую лестницу, где и убили. Этой «невысыхающей крови» здесь вообще не могло быть!

Хэкетт, похоже, удивился.

– А все-таки она тут была, сэр – правда, еще когда лорда Фрэнсиса еще на свете не было. Мой собственный отец служил тут, во дворце, доктор, и рассказывал нам про это пятно. Я его видал, когда юнцом был, своими глазами!

Я поглядел на Холмса – тот все еще рассматривал кровь у себя на пальцах, но теперь он при этом кивал с глубочайшим интеллектуальным удовлетворением.

– Наконец-то, – задумчиво произнес он. – Хэкетт, вы доставили мне пресловутое недостающее звено в цепи преступлений наших противников! Ибо ни один подобный заговор не может быть основан на простой легенде. Чтобы целый город – и целая страна – поверили, будто кровь невинно убиенного Риццио еженощно проступает опять, у этой веры должны быть вещественные основания.

– Но что же это было, мистер Холмс? – боязливо спросил Хэкетт. – Что ж я видел на полу столько лет назад?

Холмс лишь пожал плечами:

– Разные вещи могут быть похожи на кровь, Хэкетт. Может статься, что половицы королевской опочивальни были сработаны из какого-нибудь редкого дерева, у которого масла и дубильные вещества не высыхают за столетия – я знаю несколько таких видов. А может, и даже более вероятно, что у башни протекла крыша, и пол из-за протечки не только постоянно подмокал, но и пачкался – вода приносила с собой грязь и экскременты грызунов. Почти в каждом старинном доме есть такие неустранимые протечки и пятна – зачастую из-за этого дом сносят. Важно, что пятно было! И то, что на протяжении многих поколений было пятном, легко могло превратиться, у достаточно умного преступника, в лужу крови – потому что, как я уже говорил доктору Ватсону, люди по природе своей хотят верить подобным историям. Да, теперь я точно знаю, как возникла наша «легенда»…

Триумфальный миг Холмса был внезапно прерван пронзительным голосом снизу, от основания каменной лестницы. То кричала миссис Хэкетт:

– Мистер Холмс, подите сюда, о, ради Бога, идите!

Холмс бросился к двери передней:

– Что такое, миссис Хэкетт? Мой брат?

– О да, сэр, – был ответ. – Он в таком состоянии! Он, кажется, сейчас испустит дух, сэр!

Как бы нас ни заворожили находки, мы чуть не кувырком, налетая друг на друга, помчались к винтовой лестнице – Холмс, конечно, быстро вырвался вперед; он бежал так, что стало ясно – он беспокоится гораздо сильнее, чем нам показалось раньше.

Жребий брошен…

К счастью, спустившись в столовую, мы обнаружили, что Майкрофт Холмс вовсе не при последнем издыхании – хотя нетрудно было понять, почему миссис Хэкетт так решила. Прибыв на вокзал Уэверли, Майкрофт с удивлением узнал: лорд Фрэнсис мало того что не приказал подать к их приезду экипаж из дворца, но и вовсе не собирался ехать в Холируд-Хаус, или, по крайней мере, не сразу; хотя Майкрофтов офицер разведки сумел раздобыть наемный экипаж, кучер его не смог перебороть свои страхи и доставить пассажира, уже измученного целодневным путешествием, ко входу во дворец; Майкрофта со спутником высадили на краю парка, и оттуда им пришлось идти пешком. Идти оставалось меньше полумили, но обычно Майкрофт столько не проходил и за неделю, и это усилие настолько утомило его, что он совсем запыхался, с него градом лился пот, и бедная экономка решила, что Майкрофт пыхтит и задыхается в предсмертной агонии.

В остальном возвращение Майкрофта из Балморала прошло совершенно благополучно, несмотря на то, что, как Холмс опасался, он рассказал все, что знал, о расследовании в Холируд-Хаусе; и когда ему объяснили, какая удача, что возвратился он по меньшей мере целым и невредимым, он испытал странную смесь облегчения, изумления и гнева: облегчение – по очевидным причинам; изумление – оттого, что не заметил ничего подозрительного в поведении лорда Фрэнсиса и не догадался, каково его истинное лицо; гнев – и на себя, и на брата, за то, что они допустили такого человека в августейшее присутствие. Майкрофт немедля отрядил нашего хмуролицего знакомца из военной разведки в город – попытаться выйти на след молодого хозяина Холируд-Хауса; но и после того, как офицер убыл на задание, Майкрофт неустанно бранил себя за то, что собственноручно доставил лорда Фрэнсиса в Балморал. Холмс изо всех сил старался убедить брата, что тот не должен винить себя за это рискованное положение, – он сам должен нести ответственность за любые вызванные сим опасности: во-первых, это пришлось сделать, чтобы мы могли получить лучшее представление о делах в Холируд-Хаусе, и во-вторых, никакого риска на самом деле не было, поскольку Холмс абсолютно уверен, что Майкрофт надежно обеспечивает безопасность королевы, – лучше, чем кто бы то ни было, даже если он по дороге из Балморала не разгадал подлинной натуры лорда Фрэнсиса.