— А что будет с Юкико?

— Ее я увезу с собой. Ты что, думаешь, что я оставлю девочку в доме такого человека, как ты?

Оно понял, что не в силах ее умолить переменить решение, и отправился за помощью к Митико. Внешность Оно, изменившегося за такой короткий отрезок времени, поразила Митико. Сакэ лишило этого атлета силы, некогда игравшей в его мышцах, веки набухли, словно над большими ясными глазами Оно опустили занавес. Возможно, ненависть Томико к своему мужу была не так уж необоснованна; глядя на Оно, Митико невольно посочувствовала своей сопернице.

Однако Митико шокировало переданное ей Оно заявление Томико о желании покинуть дом.

— Прошу тебя! Она не слушает того, что я говорю. Вот и подумал, может, она послушает тебя.

— Не послушает она!

— Разве вы не можете поговорить как подруги?

Оно даже не догадывался, какие они «подруги». Однако ему этого и не надо знать. Митико пристально посмотрела на него. Оно растрогался от ее печального сочувствия. После того как торговые дела у Оно разладились, одна лишь Митико смотрела на него такими глазами.

— Прошу тебя!

Он неожиданно обнял ее, чем сильно удивил Митико. Она хотела было отстраниться, но никак не могла вырваться из сильных рук Оно.

— Мне следовало жениться на тебе.

Вообще-то об этом раньше говорили в доме Миядзи. Но сначала они с Митико были студентами, а потом любивший шик Оно стал преуспевать, его доходы возросли, и он после долгих ухаживаний женился на Томико.

— О чем ты говоришь, Эйдзи-сан, отпусти меня!

Но сила в его руках постепенно росла. Митико почувствовала, что несчастие словно пропитало Оно и ему просто необходимо обнять ее. И все же, покоряясь его объятиям, она, наверное, поступает неправильно, думала Томико.

— Ах, оставь же! Ну давай пойдем сейчас вместе к тебе домой. — И с этими словами Митико отстранилась от Оно.

Томико встретила их приход свирепым взглядом.

— У Митико к тебе есть разговор, — сказал Оно и вышел в другую комнату. Митико принялась увещевать Томико, как ребенка, но та ее не слушала.

— На самом деле я не хотела выходить замуж за Оно. Но он так умолял, что в конце концов я сдалась.

— Думаю, что все было не совсем так, — произнесла Митико, но, взглянув на раздраженное лицо Томико, подумала, что та воспринимает ее сейчас лишь как сторонницу Оно, и поняла, что говорить не о чем.

В то же время Митико ощутила поднимающийся в ней гнев. Все, что произошло с Цутому, с Акиямой, — все лишь из-за этой женщины, жившей в «Хакэ».

— Почему это у тебя нет ответственности перед самой собой?

— Ответственности? Такому ничтожеству, как я, она не нужна. Вот у тебя столько благородства!

— По-твоему, ты можешь поступать как захочешь?!

— Называй это ответственностью или как угодно еще, у всех свой подход к этому вопросу. Разве это не ответственность — терпеть невыносимого мужа?!

— Это Оно тебя терпит, терпит твои измены.

— Оно меня терпит, только и удовольствий от меня требует. А какие радости у меня есть?

— Разве тебе не радостно морочить головы другим мужчинам?

Оскорбленная, Томико встала.

— Вот поэтому в Осаку я еду одна! А Акияму я тебе верну, не беспокойся, пожалуйста! Ты ведь пришла это узнать?

— Кошмар, — сказала Митико, опустив голову.

Следующее, что сделал Оно, дабы образумить супругу, — напрямую обратился к старшей сестре Томико. У той, бывшей замужем за владельцем маленького сталелитейного завода в Амагасаки, было трое детей, и, жившая в семейном благополучии, эта сестра любила раздоры в чужих семьях.

Она сразу же ответила на приглашение и отправилась в Токио. Оно не было дома, когда она приехала. Женщина сразу с веранды вошла в дом и оперлась мощным телом о стену:

— Вы что это делаете? Десять лет супруги прожили, а сейчас придумала: «Разойдемся, разойдемся!» Что за глупости ты вытворяешь!

Сестра родилась, как и Томико, в Токио, но для того, чтобы придать беседе легкое направление, она специально заговорила на плохом осакском диалекте:

— Томи-тян, так нельзя! Семью надо сохранить!

— Но я все решила!

И Томико обстоятельно рассказала все подробности их невыносимой жизни с Оно в спальне. Сестра посмеялась, но теперь уже на токийском диалекте произнесла:

— Дура. Следует молча слушать все, что говорит муж. Будешь так делать, ему это скоро надоест, и он оставит тебя в покое. А там, глядишь, и ты смогла бы вести себя как захочешь. Редко встречается такой мужчина, как Оно.

А вернувшемуся вечером Оно сказала:

— Кто же паникует, когда жена ворчит! Если бы твои торговые дела пошли лучше, вскоре и семейная жизнь у вас наладилась бы.

— Томико тоже так говорила. Я готов был постараться, но тогда она сказала, что на этот раз уже поздно менять что-либо.

— Ха-ха-ха! Нельзя раскрывать карты перед женой. Нужно, чтобы у мужчины что-нибудь да было скрыто от женщины!

Сестра повезла Томико и Юкико в Токио, чтобы они смогли немного развеяться. Они провели два-три дня, посещая кино и театры, а когда сестра собралась домой, то запретила Томико разводиться.

— Ты, возможно, хочешь сбежать от него, но имей в виду — в свой дом я тебя не пущу!

Таким образом, сестра закрыла двери собственного дома перед Томико и надеялась, что тем самым запрет Томико в доме Оно. Но она ошибалась.

Великий русский писатель говорил: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Она думала применить счастливый опыт своей семьи, и часто такой опыт лечит, но иногда эти меры не действуют.

Несчастье заключалось в том, что Томико было трудно заставить радоваться чему-нибудь, а ненавидеть, наоборот, очень просто.

Вскоре в ней вспыхнула ненависть, которая и подтолкнула Акияму и Митико, каждого по-своему, к двум трагедиям, по-своему отличающимся друг от друга.

Однажды ноябрьским вечером, дней через десять после отъезда старшей сестры Томико, Оно, вернувшись с завода, увидел, что в доме все удивительно чисто прибрано, и в его душу вкрался страх. Юкико и бабка, помогавшая по дому, сидели с растерянным видом перед столом, накрытым для ужина.

— А мамы нет, — сказала Юкико.

— Ну, наверное, в Токио по делам поехала? Лицо Юкико неожиданно искривилось.

— Ну-у, не знаю. Она, когда вчера вечером от меня уходила, сказала: «До свидания!*

— Вот как?

Оно еще ничего не понял. В глубине комнаты на столе он увидел письмо. Сверху оно было надписано: «Супругу». Не запечатано. Он прочел.