Я надела рабочий пояс, бегло проверила все его кармашки. Нет, сейчас, среди дня, я не собиралась воевать с призраками, цель у меня была другая, и пояс нужен был мне прежде всего затем, чтобы держать мое оружие.

Пристегнув к поясу рапиру, я взглянула в зеркало, увидела в нем свое застывшее бледное лицо с горящими на нем глазами. Вмиг испарились и моя усталость, и крепко державшее меня все утро в своих лапах оцепенение.

Я вышла из комнаты, и дверь с легким стуком закрылась у меня за спиной.

Неподалеку от Печей Фиттис в Клеркенвелле находится треугольный сквер, известный как Клеркенвелл Грин. Здесь растут высокие липы, в тени которых расставлены лавочки, а по другую сторону мощеной дорожки тянутся в ряд кафе и закусочные, продающие сэндвичи для пришедших сюда на обеденный перерыв работников Печей. Рядом со сквером поднимается к небу старая, восемнадцатого века, церковь Сент-Джеймс, стоящая посреди заросшего травой двора, по которому проложены мощеные дорожки. На этом дворе раньше было кладбище, но могилы уничтожили после нашествия Фантазмов, случившегося здесь несколько десятилетий тому назад, еще в самом начале Проблемы.

В погожие дни, когда с высоких труб раздавались гудки сирен, извещающих о начале обеденного перерыва, из ворот Клеркенвелльских Печей на сквер устремлялся поток одетых в оранжевую униформу людей, спешащих перекусить, передохнуть, смыть с языка едкий привкус гари. Операторы Печей, газовщики, кочегары, клерки, рабочие, чистящие от пепла зольники – все они текли сплошным потоком на свежий воздух, поближе к зелени.

Сюда же на обеденный перерыв приходили и приемщики парапсихологических артефактов, доставляемых в Печи вернувшимися с расследования агентами.

Сев на метро, а затем проделав остаток пути быстрым шагом, я успела на Клеркенвелл Грин как раз к началу перерыва для утренней смены. Выбрала для себя скамейку рядом с липами, откуда хорошо было видно все закусочные, саму же скамейку прикрывала от посторонних глаз падающая на нее тень массивной декоративной призрак-лампы.

А тут как раз и сирены загудели. Я сидела и внимательно наблюдала за потоком работников Печей. Спустя несколько минут тихий сквер ожил, начал заполняться людьми в оранжевых комбинезонах. Людские волны нахлынули на кафе и закусочные, разбудили своими голосами дремавших на крышах соседних домов голубей, и те огромной стаей слетелись вниз, подбирать крошки. Вскоре на скамейках не осталось свободных мест, я же продолжала терпеливо и неподвижно сидеть в тени призрак-лампы.

Обеденный перерыв подходил к концу, и шансы на то, чтобы встретить того, кто мне нужен, стремительно уменьшались. По скверу летали бумажные обертки от сэндвичей, похожие на детские призраки. Я спокойно ждала. Приемщики начинают работу на заре, вероятно, у них свой перерыв, ближе к полудню.

Смена у них длинная, подкрепиться и отдохнуть необходимо, поэтому рано или поздно он все равно появится.

И это случилось приблизительно в 12 часов 36 минут пополудни. Я увидела знакомого молодого парня, медленно приближавшегося к скверу со стороны Секфорд-стрит. Он шел в накинутой поверх оранжевого комбинезона теплой куртке-анораке, с выбивающимися из-под надвинутой на лоб шляпы пышными светлыми волосами, с глубоко засунутыми в карманы руками и приподнятыми узкими плечами. Похоже, Гарольду Мейлеру было зябко.

Когда он прошел мимо меня, я отлепилась от своей скамьи. Мейлер завернул в закусочную и вскоре вышел из нее с объемистым бумажным пакетом в руках. Не глядя по сторонам, но двигаясь еще медленнее, чем прежде, он отправился в обратный путь.

Я не стала дожидаться его, забежала вперед и вскоре нашла на Секфорд-стрит маленький боковой переулочек. Он был тесным, и в нем отвратительно пахло из стоящих здесь мусорных баков. Я нырнула в переулок, подождала, и вскоре медленные шаги по тротуару дали мне знать о приближении Гарольда Мейлера.

Ну и медленно же он шел! Таким шагом муравья не обгонишь! Впрочем, это очень хорошо, что медленно, благодаря этому я успела подготовиться к нашей встрече. Вскоре в поле моего зрения появился, вслед за шагами, и сам Гарольд Мейлер. Он брел по солнечной стороне улицы, с большим интересом принюхиваясь к своему пакету, а в следующую секунду оказался втянутым в холодный темный переулок. Я припечатала Мейлера коленом к кирпичной стене, прижала согнутый локоть к его шее под подбородком.

– Привет, Гарольд, – сказала я.

Он издал странный писклявый звук, который ровным счетом ничего не выражал, кроме, разве, испуга. Я слегка ослабила свой локоть, и Гарольд закашлялся. Кашель у него был таким же неприятным и малосодержательным, как и писк.

– Люси! – прохрипел он, наконец. – Какого черта… Что ты здесь делаешь?

– Хочу поговорить с тобой, Гарольд.

– А у меня в кабине мы сделать это не можем? Я опаздываю. Мне нужно возвращаться. Мой перерыв…

– У меня к тебе всего пара вопросов. Личных. Их лучше обсудить в тихом местечке, здесь, например.

– Ты шутишь?

– Сегодня утром, – сказала я, – кто-то украл у меня одну вещь. Проник в мою комнату и похитил призрак-банку с очень ценным содержимым. При этом вор не взял у меня ни деньги, ни другие вещи. Только банку. Об этой банке никто не знал, Гарольд. Никто, кроме тебя.

Выражение глаз Гарольда Мейлера сделалось сонным и в то же время уклончивым. Он повел взглядом по сторонам, словно ища помощи, потом криво усмехнулся мне. Лоб Гарольда блестел от выступившего на нем пота.

– Отцепись! – грубо сказал он. – Понятия не имею, о чем ты толкуешь. Я ничего у тебя не крал. Вали отсюда!

– Когда я в последний раз была в Клеркенвелле, ты видел банку с черепом, Гарольд. Я знаю, что видел. А потом рассказал о ней кому-то. Кому?

Мейлер заворочался, и мне пришлось сильнее надавить локтем на его горло. Возможно, я напрасно это сделала, потому что Гарольд снова зашелся кашлем и всю меня забрызгал своей слюной. Но я не отступилась.

– Ну, если я и видел ту банку, что с того? – прохрипел Мейлер, когда я слегка ослабила свой локоть. – Какое мне дело до того, что за дрянь ты таскаешь с собой? Почему это должно меня интересовать?

– Ну-ну, спокойнее, – сказала я. – Парапсихологические артефакты очень тебя интересуют, и не смей отрицать этого. Три ночи тому назад я принесла в Печи мумифицированную голову. Ты принял ее и выписал мне квитанцию. Что ты потом сделал с этой головой?

– С головой? Сжег ее, разумеется. Ты это своими глазами видела.

– Нет, Гарольд, ты ее не сжег. Ты спрятал голову. А потом продал ее. Я это знаю, потому что та голова в тот же самый день появилась на черном рынке артефактов.

– Что? Ты с ума сошла!

– Я не сошла с ума. Я ее сама там видела.

Да, я чуть-чуть солгала, а что вы сами сделали бы на моем месте? В противном случае Гарольд Мейлер принялся бы все отрицать и тянуть резину. На черном рынке ту голову видела Фло Боунс, а я этой девушке полностью доверяла.