Подошел князь:

– Старик, я тебя отпускаю, но с условием: встретишь илларские войска, все расскажешь как было. А приукрасишь, так я тем более не в обиде. Пошел прочь.

– Да как же я ее оставлю? - спросил Гнат, не выпуская из ладоней холодные ступни.

– Ну, твое дело. Можешь тут дожидаться, - равнодушно согласился князь. Небрежно поднял пистолет, выстрелил, почти не целясь. Гнат почувствовал, как дрогнули босые ноги. Выпустил: теперь уж точно не согреть.

Медуницу Гнат схоронил сам. На следующий день подошли соседи, помогли перебрать сгоревшие сараи. Что нашли, в одну могилу сложили. Звали Гната с собой, но тот остался на пепелище. Слово выполнить.

Темке казалось, он привык ко многому, но в ту ночь долго сидел у костра, подкармливая огонь веточками. Рвало душу, и уже не знал, кого ненавидит: князя Кроха или деда Гната. Понимал, что старик-то ни при чем, но шакалы бы его побрали с его рассказом. Впрочем, многие не ложились, не спали и король, и его адъютант.

Прогорали дрова, подергивались седым пеплом. Но пламя еще жило, оно текло в алых венах, оплетающих черные головни. Княжич не понял, когда опустил веки, - в бархатной тьме продолжали светиться огненные линии.

Проснулся Темка неожиданно и не сразу сообразил, где он. Не открывая глаз, прислушался к ощущениям. Сидит, привалившись спиной к дереву. Укрыт плащом, точно не своим, слишком тяжелый и пахнет непривычно. Рядом негромко звучат голоса.

– …не понимаю, зачем было подсылать деда? Кажется, Георгий. И плащ, наверное, его - щекочет

подбородок волчья оторочка.

– Дарий не хочет проигрывать. Не досталось ему, пусть не будет победы и у меня.

Темка не слышал еще такой усталости в голосе короля.

– Вот и злит, надеется, что я скорее уничтожу Минвенд, чем позволю ему выскользнуть.

– Вы пойдете на это? - глухо спросил Георгий, княжич еле разобрал слова.

Сердце пропустило удар в ожидании ответа.

– Не знаю. Если бы Роддар грозил только заложниками, все было бы проще.

Темка зашевелился, вылезая из-под плаща. Король замолчал, Георгий же сказал громко:

– Иди спать, Тема.

Княжич побрел в палатку. Он не хотел слушать дальше. Создатель, будь милостив, пусть Митька не узнает, что и Эдвин готов разменять его жизнь.

* * *

Роддар готовился к празднованию дня рождения покровителя Родмира. В Рагнере стало шумно, торжища не стихали до заката, благо весна удлинила дни. Илларцев перевели из тюрьмы обратно в дом крега Тольского, доброжелательно посоветовали непременно побывать на торжествах. Мол, такого они у себя точно не увидят. Это показалось утонченным издевательством, и заложники демонстративно не обращали внимания на предпраздничную суету.

Митька думал, что сейчас Хранитель не найдет времени для илларского княжича, но тот все-таки прислал приглашение.

– Там поедем, - сопровождающий махнул в сторону переулка.

Обычно выбирали главную дорогу, идущую вдоль стены Корслунг-хэла, но сегодня там было не протолкнуться: раскинули шатры, поставили прилавки миллредские купцы. Митька повернул Ерьгу, проехал под аркой, уже сейчас перевитой яркими лентами. Свисающая с нее каменная ящерица выглядела озадаченной - чья-то шаловливая рука украсила ее морщинистую шею кокетливым бантиком. Митьке даже почудилось, что гадина брезгливо дергает шкурой на загривке. Княжич уже привычно закусил губу. Боль - самый простой способ вернуть миру потерянную материальность. С тех пор как Курам стал каждый день выталкивать Митьку на дорогу через прошлое, реальность стала выкидывать странные штучки. Порой она истончалась и становилась совсем незначимой, а некоторые видения, напротив, казались весомее, чем собственные воспоминания. Вот хотя бы то, в трактире. Хоть сейчас закрой глаза, и всплывет: до звуков, до запахов, до вкуса кислого вина, которым Брис запивал тушеное мясо.

…Брис поморщился. Ильт, конечно, опять за свое. Может, схватить его, точно кутенка, за загривок и вытащить из зала? Хлопнет ресницами, вытаращит глаза: «Ты чего, братишка?» До шестнадцати лет дожил, а все не поймет, что не дело благородному отпрыску на постоялом дворе с чернью в азартные игры резаться. Скажет недоуменно: «А что такого?» И ведь не запрещено, шакал его куси! А объяснить Брис не может. Если наставники в Ильта такую премудрость не вбили, то куда уж Брису с его косноязычием о тонких материях рассуждать.

Ну вот, так и знал! Приволокли крышку от кадки, поставили к стене. Сейчас начнет ножи кидать, и не одного развлечения ради, а на спор, на медяки засаленные от простолюдинов. Брис с грохотом встал, не желая наблюдать дальнейшее. И так известно, что будет: сначала обдерет азартных, потом на кураже устроит целое представление и напьется за чужой счет. Под конец еще и девицу потребует, да не затем, что в шестнадцать лет интересовать должно. К стене поставит и на голову свечу водрузит. Спасибо Россу-покровителю, что и пьяная рука промаха не дает, а то не откупиться было бы от родни покалеченных, а то и зарезанных служанок.

Брис плотнее закрыл за собой дверь, отгораживаясь от шума. В обеденном зале уже азартно вопили и дубасили кружками по столам, даже на втором этаже было хорошо слышно. Княжич лег на лавку, прикрыл глаза. Сон не шел.

Кто-то заорал под окнами похабную песенку, ему ответили визгливой руганью. Протопали по коридору, спотыкаясь и поминая шакала. Брис слушал ночные звуки постоялого двора и злился. Ну, если Ильт будет завтра из седла вываливаться, точно схлопочет в ухо. Они опаздывали, послезавтра в Турлине заканчивают формировать отряды. Потом, видит Росс, останутся места лишь у тех командиров, к кому с дури да лени идут. Но выехать раньше княжич Дин не мог. Все сосед, князь Чадек. Ох, неспроста он крутится вокруг Динхэла! Жадность этого рода давно известна. Как тут оставишь замок на больного отца? Вот и пришлось сидеть точно на привязи, пока Чадек сам не отправился в столицу. Ему-то можно не торопиться, под своим флагом пойдет. А Брис опаздывает, дерьмо шакалье! Ильт - бестолочь малолетняя - не понимает, как важно попасть к нужному командиру, к тому, кто уже сейчас сильнее короля - князю Беслею Дромару из рода золотого Зубра.

Мысли были тревожные, но уже выезженные, и Брис легко усмирил их, напомнив: спать, завтра вставать рано. Натянул повыше одеяло и постарался дышать глубоко и ровно.

Надсадно мычала корова. Щелкал пастуший кнут. Брис открыл глаза. В комнате стоял полумраках, в щель меж ставнями вяло процеживался весенний рассвет. Постель Ильта не смята. Та-а-ак, и где же носило побратима? Или все-таки пристроил служаночку к правильному делу и сейчас придется его с сеновала выковыривать или по чуланам искать?

По коридору прошлепали босые ноги. Стукнуло в дверь, и сонный голос протянул:

– Ра-а-а-ассвет. Вставать будете?

– Да. Завтрак готов?

– Будет, - пообещали из-за двери и пошлепали дальше. Обеденный зал был почти пуст. Под одним из столов лазила служанка, вытирая кисло пахнущую лужу. Она намеренно низко наклонялась и подтыкала юбки, показывая обтянутый зад. Верхом на лавке сидел Ильт, шевелил пальцами босых ног и с интересом разглядывал девицу. Неужто и впрямь?