Было весьма свежо. Посоветовавшись сама с собой, Анжелика достала свитер и одела его под куртку. Так значительно лучше. А то холодно и сыро, мурашки по коже бегают – брр.

Бросив взгляд на горы, Анжелика увидела лишь сплошное серо-молочное марево. Да и в целом видимость упала метров до ста, не больше.

– Не повезло в этом году с погодой, что ж поделать, – философски заметил Степан, кипятивший ведро воды для общего стола. – Вот в прошлом году все как по заказу было. У меня народ даже в море купаться полез, и ни один не заболел. Да еще так смешно получилось: у одного товарища жена в это время на Черноморском побережье отдыхала. Он ей звонит: «Ну, как там у тебя?» Она в ответ: «Погода дрянь, море холодное, сидим в номерах». А он ей с гордостью: «А мы купаемся!» По-моему, жена ему так и не поверила.

– Степа, а может, вообще без подъема в горы обойдемся? – спросила его Татьяна. – Боюсь, в таком тумане мало что рассмотреть удастся. Одно разочарование получится.

– Предлагаешь сразу на Тысячу ручьев махнуть?

– Ну да.

– Ладно, посмотрим. Авось через часик и развеется.

– С чего бы это? Ветра нет, а дождь и не думает прекращаться.

– Я же сказал: посмотрим…

Откровенно говоря, Анжелике было все равно – поднимутся они в горы или нет. Кроме того, она опасалась, что у нее может заложить уши, поскольку была весьма восприимчива к перепаду высот. Да и горы эти, честно говоря, ей еще вчера не глянулись. Вокруг сплошной черный камень, на что тут, спрашивается, любоваться?

С другой стороны, она прекрасно понимала, что стоит только отказаться от подъема – и в душе поселится стойкое чувство обделенности и обиды на подкачавшую погоду. Мол, могли же подняться и взять вершину, а из-за какого-то поганого дождика и густого тумана так этого и не сделали.

Антон, заметив, что Лика уже встала, ни слова не говоря, достал еще одну чашку и заварил густой ароматный чая, не забыв бросить туда ровно четыре кусочка сахара. Себе он обычно клал три. Анжелика, веря и не веря своим глазам, с благодарностью приняла чай и принялась прихлебывать маленькими глоточками, чтобы не обжечься.

Но вопреки ее тайной надежде Антон так с нею и не заговорил, отправившись собирать палатку. Что ж, может быть, она слишком торопит события? В конце концов, все уже не так плохо, как было в самом начале. Антон вновь оказывает ей знаки внимания. Значит, она ему все еще дорога. И ее неведомой сопернице придется здорово побороться, если та хочет оставить Антона в своем безраздельном пользовании!

Сами собой на ум пришли слова вчерашней песни Насти: «разлучили, как детей нас, развели по углам». Что-то вертелось в голове насчет этих строчек, что-то очень важное. И тут Анжелика поняла: вот оно! Именно, что «разлучили и развели»! То есть это не они с Антоном так решили, а кто-то чужой за них!

Почему она не додумалась раньше до этой простой мысли, Анжелика не знала. Но чем дольше она размышляла над догадкой, тем больше ей казалось, что это правда. По крайней мере, Антона она в чужой постели не заставала. И если бы не звонок, даже не догадалась бы проверить состояние воротничка. И соответственно не нашла бы следов помады, не почувствовала запах чужих духов.

Еще один плюс в пользу этой теории: сколько она потом ни перетряхивала вещи Антона, больше ничего крамольного обнаружить не удалось. А наличие любовницы все-таки предполагает некоторую регулярность встреч. Значит, одно из двух: либо Антон, единожды проколовшись, перешел на высший уровень маскировки. Либо… он ни с кем не встречался.

Анжелика почувствовала, как ее бросило в жар. Но зачем? Кому нужно разлучать их? Кому мешает их семья? Да и помада пресловутая откуда-то все-таки взялась! Так откуда?

Лика лихорадочно размышляла. Так, ну с нею все ясно: звонок, улики – все честь по чести. Но ведь Антон, судя по всему, уверен, что и она ему изменяла. Припоминая их ссору, Лика теперь с уверенностью могла себе сказать, что его обвинения в ее адрес были высказаны так, будто он давно к этому готовился. И произошло это не в запале, а как раз тогда, когда он еще был относительно спокоен.

Словно само собой в мозгу всплыло начало разговора:

– … я так больше не могу, я не знаю, как жить дальше…

– Просто откажись от своего любовника и возвращайся в семью.

– Что это ты имеешь в виду? Да как ты можешь такое говорить, когда сам изменяешь мне!

– Я тебе не изменяю, с чего ты взяла?

– Лжец!…

Да, точно. Он изначально был уверен, что она ему неверна. Но с чего он это взял? И если принять теорию о том, что за всем этим стоит чей-то замысел, то когда ему намекнули, что жена от него гуляет? И самый важный вопрос: кто это сделал?

Анжелика была практически уверена в том, что знает имя этого человека, но ей требовалось подтверждение Антона. Но как его получить, она и представить не могла. Была велика опасность того, что он снова замкнется в себе, и их начинающееся примирение сойдет на нет. Ведь если она в лоб спросит Удальцова: «Кто сказал о том, что я тебе изменяю?» – то как бы косвенно подтвердит свою вину. И ведь не докажешь, что вопрос этот – следствие простой логической выкладки: «Я точно знаю, что верна тебе. Раз ты уверен в обратном, значит, тебе дали повод так думать».

Черт побери, но как же это выяснить? Отловить Бобровых поодиночке и вытрясти из них всю душу? Ага, только после вчерашнего инцидента с Аркашей это представляется несколько нереальным. Остается Лена. Но она, судя по всему, обозлилась на весь белый свет разом и вообще не желает никого видеть.

Но тут Анжелика засомневалась. А вдруг она зря на них грешит? Вдруг у Антона и впрямь была та встреча с некой незнакомкой, оставившей помадную печать на его одежде? Например, Удальцов вдруг совершенно случайно увиделся со своей первой любовью? С какой-нибудь одноклассницей, однокурсницей, коллегой с прежних работ? Что-то в душе откликнулось, они решили посидеть вместе в кафе, вспомнить былое. Может быть, эта встреча закончилась в постели, может – нет. Но в любом случае других встреч больше не последовало.

Тогда совершенно непонятно, почему Антон умолчал об этом? В их семье не было принято таиться друг от друга. Не хотел, чтобы Анжелика переживала из-за этого? Так сказал бы: встретил старую знакомую, посидели, поговорили, прошлое вспомнили. Только и всего! Еще бы вместе над этим злополучным воротничком посмеялись. Даже если он ей и в самом деле изменил, это бы осталось тайной, и Лике в голову бы не пришло, что Удальцов водит ее за нос. Ан нет, он предпочел поступить по-другому. Но почему?

Ответа на этот вопрос у нее не было.

К тому моменту, как лагерь был свернут, а машины прогреты и готовы стартовать, погода не улучшилась ни на йоту.

– Ну, так что решил, Степа?

– А, была не была: на все запланированные вершины подниматься не будем, а вот на Аллуайв попробуем. Попытаемся прорваться выше кромки облаков, авось хоть оттуда что-нибудь видно будет. Ребята! Сами понимаете: туман солидный, поэтому колонну держим достаточно плотно, чтобы было видно соседей. Если кто-то пропадает из зоны видимости – сообщайте по рации. Лучше остановиться и подождать, чем потерять кого-нибудь. И на всякий случай еще один совет: идем на пониженных, внатяг, без резких рывков. Здесь это самый оптимальный вариант. Ну, с Богом, по машинам!