Это вскоре подтвердили и самые первые донесения в вышестоящие штабы Красной Армии. Штаб командования 3-й армии сообщал об угрозе для ее правого фланга. «У нас отсутствуют резервы и силы для организации ответного удара». В донесении указываются и причины: «Основная ударная сила армии — 11-й механизированный корпус понес тяжелые потери — за 22–23 июня 1941 г. выведено из строя 40–50 танков».

56-я стрелковая дивизия представляет собой две потрепанные части численностью в 700–800 человек, 85-я стрелковая дивизия также «понесла тяжелые потери». На 40 % сократилась численность 27-й стрелковой дивизии, некоторые ее части потеряли до половины и больше личного состава и техники. Об оперативной гибкости говорить не приходилось. «Укомплектованные по штатам мирного времени части не располагают необходимым транспортом». Командующий 3-й армией сетовал: «Вот уже два дня я не имею представления о том, что происходит на фронте». Далее он сообщал: «Принимая во внимание, что переносных радиостанций явно не хватает, я вынужден держать связь только по одной рации».

Все попытки организовать контрудары изначально были обречены на провал. Сосредоточенные на центральном участке советские механизированные корпуса, в задачу которых входило остановить наступавшие немецкие части в период с 22 по 26 июня, находились на марше. Так, например, 3-му и 12-му механизированным корпусам предстояло преодолеть 80–100 км, а 9-му и 19-му — даже 200 км. 8-й механизированный корпус находился дальше всех — ему предстояла переброска на 500 км. В итоге приходилось довольствоваться частичными решениями, использовать малочисленные и драгоценные резервы, чаще всего просто «латать дыры». Результатов такие операции, естественно, практически не давали.

В пехотных частях ситуация складывалась еще хуже. 212-й стрелковый полк на правом фланге 49-й дивизии советской 4-й армии оказался на острие удара, который наносил 4-й армейский корпус. Поднятый по тревоге в полночь 22 июня личный состав полка в невероятно трудных условиях, в жару с боями прошел 40 км и вышел к Семятыче — конечной цели марша. Но, едва прибыв на место, полк получил новую задачу — совершить еще один 40-километровый марш в направлении Клещеле, то есть вернуться почти туда, откуда полк выступил. Личный состав был деморализован, полк оказался в безнадежном состоянии. Путь полка можно было проследить по валявшимся на обочинах дорог противогазам и скаткам шинелей.

Даже поднятые по тревоге советские части не располагали ни необходимым для организации обороны временем, ни возможностями. Немцы в очередной раз пожинали плоды внезапности, характерной и для предыдущих кампаний. Однако кампания в России, и это стало ясно практически с первых дней, имела фундаментальные отличия от европейских. Вермахту пришлось столкнуться с самым многочисленным и хорошо вооруженным противником из всех имевшихся. Спору нет, противника этого удалось перехитрить у границы, но у немцев в запасе оставалось крайне мало времени — противник этот уже начинал опоминаться. Германские силы и германская экономика были ориентированы на короткие и победоносные кампании, но никак не на затяжную войну. И расстояния в России были, мягко говоря, побольше. Западноевропейские категории были просто неприменимы к просторам Советского Союза. Основное предварительное условие кампании — выведение из строя красных ВВС выполнить удалось. Теперь оставалось ждать момента, когда окончательно выяснится, либо враг разбит наголову, либо все же располагает определенными резервами в глубоком тылу. Французы после Дюнкерка сражались отчаянно, однако у них не оставалось ни территории, ни сил для организации сопротивления. В России ситуация складывалась несколько иначе.

Группа армий «Север» под командованием фельдмаршала Вильгельма фон Лееба представляла собой самую малочисленную из трех армейских группировок. Директивой ОКХ по плану «Барбаросса» от 31 января 1941 года она имела задачу разгромить неприятельские войска в Прибалтике, овладеть портами на Балтийском море, а также Ленинградом и Кронштадтом с целью лишить Балтийский флот его баз. Ни перед одной из двух других групп армий не стояла задача преодолеть такие огромные расстояния. Входившая в состав группы армий «Север» 4-я танковая группа под командованием генерал-полковника Гёпнера состояла из трех танковых дивизий, трех моторизованных дивизий и трех пехотных дивизий. Если прибавить еще два армейских корпуса — 16-й и 18-й, состоявших из 8 и 7 пехотных дивизий соответственно, то группа армий «Север» наступала силами лишь 18 дивизий, то есть примерно наполовину меньшим количеством этих соединений, чем те, что имелись в распоряжении групп армий «Центр» и «Юг» (включая и три румынские дивизии). Непосредственную поддержку с воздуха армейской группировке фон Лееба оказывали примерно 380 самолетов из состава 1-го воздушного флота[24].

Литва. Пехотинцы прячутся в дорожном кювете от «сибирских снайперов»

В отличие от групп армий «Центр» и «Юг», перед фронтом группировки фон Лееба войска противника удерживали значительно более короткую по протяженности линию и имели значительно меньшую плотность. Войска Красной Армии в недавно оккупированных Прибалтийских республиках были рассредоточены на большой территории. По данным немецкой разведки, значительные советские танковые формирования размещались в районе Пскова. Поэтому ни о каких охватных операциях и сражениях на окружение думать не приходилось. Лееб подчинил непосредственно себе относительно слабую 4-ю танковую группу Гёпнера, именно она и составляла главную ударную силу его группировки[25]. Эффект внезапности достигался за счет повышенной скорости наступления. Каждый этап операции имел целью не окружение сил противника, а быстрое продвижение к Даугавпилсу, Пскову и Ленинграду, которые и рассматривались последовательно, как стратегические цели. Танки образовывали ударный клин наступления, а пехота двигалась на флангах, атакуя противника у самого острия упомянутого клина, как бы подталкивая вперед танковые соединения. Самой ближайшей целью считался Даугавпилс и оба его моста через Западную Двину. Взламывая на ходу оборону врага, немецкие танки не давали ему опомниться и гнали дальше и дальше на восток.

Сопротивление советских войск на границе довольно скоро прекратилось, и уже к концу первого дня войны 8-я танковая дивизия сумела вклиниться в советскую территорию на 80 км, захватив плацдарм на реке Дубисса. Успех наступления послужил командованию основанием для отправки в 19 часов 55 минут в вышестоящий штаб следующего донесения: «Войска продолжают стремительное продвижение в восточном направлении». Относительно неприятеля «у командования дивизии сложилось впечатление, что соединение пока что не вступило в боевое соприкосновение с основными силами противника».