Данилович исправно платил.

И Керчь преобразилась.

Хотя стройки еще предстояло много.

Очень много.

Например, в дополнение к уже построенной системе цистерн планировалось создать комплекс сбора дождевой воды. Да еще и с каскадом простейших каменных конденсаторов[38].

Но это на первое время.

В перспективе Александр Данилович собирался проложить массивную керамическую трубу по дну пролива. С тем, чтобы через нее забирать из реки Кубани пресную воду для снабжения города.

Задача непростая.

Но глубины маленькие. И работы в кессонах не выглядели невозможными. Впрочем, и дальше, по берегу Таманского полуострова ее собирались вести с заглублением в грунт. Хотя бы на пару саженей. От греха подальше. А в месте водозабора на самой Кубани поставить форт, внутри которого все оборудование и расположить. Ведь вода в реке мутная и требовалось ее отстаивать и фильтровать…

В общем — планов было громадье.

Здесь и ночное освещение, и красивый дворец, и «пряничные домики горожан», и… да чего там только Меншиков не задумал. И продолжал реализовывать даже после отъезда в Бремен-Ферден. Ведь тот регион Россия могла потерять в любой момент, и он воспрепятствовать этому не мог. А тут — мог. И старался превратить свой первый город в сказку…

Так или иначе, но когда османы подошли к городу то их ждал сюрприз. Маленькие башенки не выглядели серьезной угрозой. А контур приземистых бастионов — серьезным препятствием. Во всяком случае — для двадцати пяти тысячной армии, знающей, что город защищает только полк пехоты. Ну что мог сделать один полк, пусть и усиленный артиллеристами, против ТАКОЙ армии? Тем более на таких растянутых укреплениях…

Командир одного из западных фортов наблюдал за тем, как османские войска густой толпой идут по дороге. И не в походных колонах, а в боевых порядках, явно намереваясь штурмовать город сходу.

На севере и юге, судя по сигналам, ситуация выглядела аналогично.

Османы шли на общий штурм крепости.

Всеми силами.

Разом.

Стараясь навалиться со всех направлений.

— Дальней заряжай, — короткой приказал он.

И бойцы засуетились.

Минута.

И пушку, сняв со стопора, накатили так, чтобы срез ствола оказался над покатым бруствером.

Дистанция пока была великовата.

И они спокойно ждали.

Разве что командир то и дело прикидывал расстояние до цели с помощью простейшего дальномера. Пластины с насечками у силуэта фигуры. Он у него на цепочке висел на груди и был, наверное, главным инструментом. Во всяком случае — одним из главных.

— Наводи по голове колонны.

Закрутилось колесико поворотного механизма.

И пушка медленно стала поворачиваться, смещаясь по круговому рельсу. Замерла. Чуть погодя еще сместилась. И еще. Сопровождая колонну неприятеля.

— Бей!

И канонир поднес фитиль к запальному отверстию.

Раздалось легкое шипение затравочного пороха. А все люди, находящиеся на боевой площадке, открыли рты и закрыли уши руками.

Бабах!

Жахнула 6-дюймовая пушка, отправляя свой «гостинец» в неприятеля. После чего свободно откатилась назад. Саженя на полтора. И дальше стала подниматься по клину, гася импульс отдачи. Достигла точки равновесия. Замерла. И покатилась обратно. До стопора у основания клина, в который вяло и стукнулась.

Артиллеристы сразу же бросились ее банить, дабы погасить остатки картуза и немного охладить ствол.

— Дальним заряжай. — вновь произнес командир.

В этот момент ударила пушка на соседнем форте. И, словно эхом отозвались перестуком многие другие орудия. Обрушивающие на осман тяжелую дальнюю картечь. Это были те самые дрейфгагели, которые и с 6-фунтовок улетали метров на 700, а с 6-дюймовки — достававшие за полверсты[39]. Его крупные картечины, каждая размером с маленькое ядро, были уложены в три слоя на круглых пластинах с вырезами и увязаны в единый контейнер. Не самый дешевый выстрел, но дальность того стоила.

Попадание одной такой «картечины» было верной смертью. Куда бы она не прилетела. И энергии ей хватало чтобы поразить двух-трех подряд идущих человек.

Так что там, в толпе наступающих осман, шороху они навели.

— Бей! — вновь скомандовал командир орудия.

И вновь ударила 6-дюймовая пушка.

Расчет работал спокойно. Вдумчиво. Без лишней спешки. Расстреливая неприятеля как на полигоне. В ответ то они все равно ничего прислать не могли. Их артиллерия была далеко. А мушкеты на такой дистанции не имели никакой ценности.

Впрочем, остановить общее наступление форты не могли.

Их огонь был губительным, но не слишком интенсивным. Из-за чего османская пехота достаточно уверенно шла вперед. Хоть и неся крайне неприятные потери.

Орудия на бастионах молчали, что подстегивало османов.

Это молчание они воспринимали с изрядным воодушевлением.

Пятьсот шагов.

Четыреста.

Триста.

Вот они с криками бросились вперед.

Бегом.

Тащя с собой заранее заготовленные штурмовые лестницы. Благо, что бастионы не отличались особой высотой. И эти лестницы были достаточно легкими.

Двести шагов.

И загрохотало!

Страшно.

Жутко.

Разом ударило два десятка 6-дюймовых пушек. С ближайших бастионов — ближней картечью. С тех, что поодаль — средней. А из дальних, соответственно самой тяжелой. Накрывая наступающую османскую пехоту настоящим шквалом чугунных шаров — на любой вкус.

Полминуты спустя также загрохотало на южном фланге. И чуть погодя — на северном. Османы сумели выйти достаточно синхронно к бастионам. Но…

Командир форта перекрестился.

Там.

Вдали.

Перед бастионами в считанные секунды образовалось огромное кровавое поле… усыпанное трупами и умирающими…

Южный и северный фланг он отсюда почти не видел. Далеко. А тут — одним залпом смяло по меньшей мере пару тысяч человек. Да еще за пятьсот они с соседними фортами на этом участке намолотили.

Жутковатое зрелище.

Штурмовая колонна осман, так и не дойдя до бастионов, потеряла больше трети личного состава. Остальные же в панике побежали. Толпой. Под орудия фортов. Впрочем, вдогонку им и с бастионов разок добавили. Хоть и не так же результативно…

Форты же успели выстрелить еще только по паре раз. Ибо отступал неприятель куда более решительно и ловко, чем шел в атаку.

— Чистить орудие, — приказал командир. — Семен, Андрей — с крепостным мушкетом на пост.

— Есть. Есть. — раздались голоса.

А молодой офицер пошел внутрь.

Это был его первый бой.

И такая кровь.

Его нервы звенели как струны.

Требовалось хоть немного алкоголя, чтобы отпустило. Хотя бы рюмку крепкого хлебного вина. А лучше стакан… Да и бойцам потом, поставить надо. Тем, что стреляли. Хотя, конечно, они всю эту мясорубку особо и не наблюдали…

* * *

—… мой государь предлагает вам разделить Речь Посполитую. — произнес русский посол в Вене.

— Разделить? — удивился Иосиф.

— Да. Она представляет большую угрозу для всех нас. Не своей силой, но своим хаосом. Теперь же, когда в Варшаве правят Бурбоны это стало еще большей бедой. Не успела закончится одна тяжелая война, как они буквально на ровном месте разожгли новую. А что будет завтра?

— Так может вынудить Речь Посполитую провести новые выборы?

— Сильных кандидатов там нет. Поэтому высока вероятность повторения ситуации с Августом Саксонским и его низложением. И нам, и вам нужен покой на границах. Этот же сосед — суть беспокойство.

— И как же ваш государь предлагает поделить это огромное государство?

— Шведы возьмут побережье Великопольской провинции. Вы — западные земли Малопольской провинции. А мы — восточные земли Литовской провинции.

— И все?

— Да, ликвидация Речи Посполитой нам не нужна. Принимать под свою руку эту безумную вольницу значит утонуть в ней. Поэтому мы все возьмем понемногу. Чтобы все недовольные и буйные смогли переехать в их центральные земли.

— Но в чем же тогда смысл? Вы же сказали, что хотите разделить Речь Посполитую. А это — не похоже на раздел.

— Да, хотим, но сразу это не сделать. Ее нужно кушать маленькими кусочками. Чтобы не подавиться и не отравиться тем ядом, которым там пропитано буквально все. Но кусочки эти взять наиболее важные. Обрезав ей свободный выход к морю. Через что ограничить помощь со стороны Бурбонов.

— Вы хотите оставить там Бурбона?

— Упаси Господь! — перекрестился посол. — Нет. Провести новые выборы. Но так, чтобы Бурбоны своего влияния уже не имели, либо оно было сведено к минимуму. Возможно вернуть на престол Августа Саксонского. Но это, на самом деле, не важно. Главное, чтобы эта кандидатура устроила и вас, и моего государя…

— Август Саксонский… — покачал головой Иосиф.

— Вам не нравится кандидатура?

— Он слишком амбициозен.

— Тогда можно выдвинуть его малолетнего сына. А чтобы усиление Саксонии не угрожало