я хочу проверить одну интересную, но пока кажущуюся невероятной теорию.

– Я что, подопытная крыса?

– Ты – подопытный кровосос, ублюдок. Но это неважно, вообще ничего не важно, кроме эксперимента, потому что он даст мне понимание того, что важно, а что нет. – Бри наконец-то отвернулась от созерцания города и посмотрела на парализованного масана, который не мог даже трястись от страха. От страха, живущего в его глазах. И в дрожащем голосе. От страха, который делался сильнее по мере того, как светлело небо. – Некоторое время назад я была в точности таком же положении, как ты: сидела на земле, пронзённая острым штырём, и ждала смерти. Смерть ко мне была так же близко, как сейчас – к тебе, поэтому ты с невероятной точностью понимаешь то, что я рассказываю. Может, и не понимаешь, потому что сильно нервничаешь сейчас, но чувствуешь – в этом я уверена – отчётливо. Я умирала, Идо. И, если судить по косвенным признакам, я умерла. Мне бы не хотелось так думать, но иногда эта мысль приходит в голову. Несмотря на то, что я ощущаю себя абсолютно живой.

Девушка задумчиво посмотрела на свою руку, и, если бы вампир не был столь напуган, он бы наверняка заметил появившееся над пальцами облачко. Чёрное. Едва заметное.

– Что? Ты о чём говоришь, сука? – Небо стремительно светлело, и голос вампира срывался на визг. – Чего ты хочешь? Отпусти меня, тварь! Я сделаю всё, что ты потребуешь!

– Ты сделаешь, Идо. Не всё, но достаточно. Сделаешь то, что мне от тебя нужно.

– Отпусти!

– Так вот… Я сидела на земле, окровавленная, насквозь пронзённая штырём, и мне было очень больно, как будет тебе через пару минут. И ещё мне было очень страшно, как тебе уже давно. Но стоя на пороге смерти, я отыскала выход. Думаю, сочетание страха, боли и знаний помогло мне сделать гениальное открытие и не умереть. Или умереть, но иначе. Я много размышляла над случившимся и сегодня, с твоего любезного разрешения, попробую повторить тот эксперимент.

– Нет!

Первый луч ударил вампиру в глаз. Он взвыл от боли, чувствуя, как плавится плоть, взвыл, поглощённый только своей бедой, и не заметил, как вылетевшее из рук девушки облако мягко дотянулось до его ран.

Чёрное облако мельчайшей чёрной пыли.

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

Этот дом в Бутове местные знали хорошо, даже слишком хорошо, однако относились к нему плохо. Точнее, к его обитателям. При этом определения «знали хорошо» и «хорошо знали» в данном случае не были равнозначны, поскольку об истинном облике населяющих Южный Форт дикарей обыкновенные бутовцы понятия не имели. Не в смысле внешности – кожаные штаны, джинсы, куртки, жилеты, красные банданы, татухи и страсть к мотоциклам Красные Шапки от окружающих не скрывали, а в том смысле, что три клана дикарей – Дуричи, Шибзичи и Гниличи – были одной из семей Тайного Города, вассалами (нелюбимыми) Зелёного Дома, и вели свой род от самых Западных лесов. Из которых они зачем-то приковыляли вслед за потерпевшими поражение людами.

Местом обитания дикой семейке определили дальнюю территорию, чтобы не доставали и под ногами не путались, где-то на юге, между Городом и одной из человских орд, где Красные Шапки и обитали, промышляя привычными способами, и не заметили, как оказались поблизости от разросшейся Москвы. И новому соседству не особенно обрадовались. Да и сами подарком не стали, превратившись в источник неприятностей для местных челов и головной боли для полиции.

Несмотря на то что великий фюрер Кувалда строго-настрого запрещал гадить около Форта и даже, случалось, вешал за подобные выходки, его буйные подданные периодически устраивали шумные выходки, поэтому к неприятностям лидер Красных Шапок давно привык и каждый новый день встречал с ожиданием очередной подлянки. В депрессии, в общем, встречал, если бы знал такое слово, но поскольку виски у главы семьи не переводилось – как-то справлялся. Но с тех пор как власть над Тайным Городом перешла к Консулу, виски стал помогать хуже, и это несмотря на то, что формально Красные Шапки остались вассалами Зелёного Дома, который – формально – никуда не делся. Тем не менее в первые после объявления Альянса дни великий фюрер периодически испытывал приступы паники, ожидая, что новая власть вот-вот что-нибудь удумает в смысле пакости и сделает хуже, чем раньше. Однако время шло, новая власть не удумывала ничего, занимаясь своими нововластными делами, Кувалда постепенно успокоился, решил, что о них все позабыли, – тем более что из Зелёного Дома тоже не беспокоили, поэтому вид въезжающих во двор внедорожников поверг великого фюрера в ужас. То есть сначала Кувалда решил, что кто-то из уйбуев провернул удачное ограбление и вместо того, чтобы сразу отвезти добычу Урбеку, заехал похвастаться. Но затем разглядел флажки Внутренней Агемы и принялся лихорадочно припоминать, в чём мог провиниться? Что сделал не так. Перед его внутренним взором пролетела жизнь – в весьма хаотичной последовательности, и потому непонятная даже самому великому фюреру, и приблизительно через восемь секунд Кувалда понял, что провинился буквально во всём. Потом он вспомнил, что все провинности случились из-за бестолковости подданных, потом увидел, что они медленно окружают остановившиеся автомобили, возможно, в надежде их ограбить, и помчался из фюрерской башни вниз, перепрыгивая через пять-шесть ступенек зараз. И едва успел: выскочив из башни, Кувалда увидел, что задняя дверца первого внедорожника распахнулась и из машины важно вышел крупный орангутан, облачённый в красную цветастую рубашку, зелёные шорты и чёрные кеды.

Дикари заржали.

Орангутан снял модные солнцезащитные очки и огляделся с таким видом, что у Кувалды даже бандана побледнела.

– Они совсем ифиоты, – поспешил объяснить он, бросаясь к высокому гостю. Обезьянью мимику великий фюрер читал плохо, но понимал, что Схинки оказанным приёмом недоволен.

– Это я вижу, – кивнул Схинки. – А почему?

– Такими урофились, – рассказал Кувалда, преданно таращась на орангутана единственным глазом.

– Других завести не пробовал?

– Пробуем каждую ночь, но пока получаются только такие.

Тем временем опомнившиеся бойцы великого фюрера принялись активно раздавать пинки и тумаки и сумели заткнуть хохочущим сородичам рты.

– Ага. – Орангутан удовлетворился и ответом, и действиями подчинённых великого фюрера, но не смог не поделиться пришедшей в голову идеей: – А почему бы не усыпить их всех? Раз уж не удались?

– Зачем? – Поскольку дальше бледнеть было некуда, Кувалда принялся синеть.

– Или стерилизовать? В этом случае вы сможете продолжать свои ночные упражнения, но без вреда для окружающей среды.

– Пожалуйста, – прошептал великий фюрер. – Пожалуйста…

– Да я пошутил, – буркнул орангутан, возвращая на нос очки. – Вы тут посмеялись, ну и я решил не отставать.

– Все ифиоты буфут