― А куда хочешь?

― Давай просто прогуляемся. Сто лет тут не бывала.

Кириллу затея не очень понравилась. Просто так на улицу он выходил редко, обычно это заканчивалось собравшейся толпой, цепкой как пираньи и такой же неконтролируемой. Однако согласился. Скоро стемнеет, он в очках, может и обойдётся. Потому что, если уж на чистоту, ему и самому хотелось пройтись по родным местах. Там, где всё начиналось.

Это было необычно. Странно. Волнительно. Слегка… сюрреалистично. Несколько лет назад она и мечтать не смела о том, чтобы ходить по этим улицам с этим человеком. Господи, впервые за прошедшие годы Ульяна начинала вспоминать, насколько же сильно она была влюблена в Кирилла.

Настолько, что зная где он обычно тусил после школы, специально мчалась туда, чтобы как бы ненароком пройти мимо и получить хотя бы крупицу его внимания. Сейчас становилось смешно от самой себя, а тогда это казалась таким хитрым, таким взрослым решением.

И вот теперь они проходили мимо того самого сквера, где прежде на лавках собиралась компания самых популярных девчонок и парней. Они смеялись, веселились, пили купленное старшими пиво, Кометов разбивал хрупкие девичьи сердца песнями на гитаре (уже тогда талантливыми), а она пряталась в тени и с завистью тайком наблюдала за ним.

Глупая, наивная, закомплексованная толстушка. Ужас, а она ведь действительно на что-то надеялась. Пересмотрела романтических фильмов и верила, что самый красивый мальчик школы вполне способен влюбиться в дурнушку.

― Как же ты мне нравился. Вечером перед сном я представляла, как ты на какой-нибудь дискотеке признаёшься мне в любви на глазах у всей школы. Как поешь песню, которую написал специально для меня. Как обкусывают в зависти ногти вместе с пальцами наши девки… Боже. Неужели я была такой бестолковой?

― А сейчас?

― Что, сейчас? Сейчас я вроде как поумнела. Надеюсь на это, во всяком случае.

― Нет. Чтобы ты сделала, признайся я тебе в любви сейчас?

― Посмеялась бы и пошла дальше.

― Даже так?

― А есть другие варианты? Снявши голову, по волосам не плачут. Отношения ― это доверие, а оно было потеряно ещё в восьмом классе.

― Мы изменились. Ты сама это сказала. Повзрослели, поменяли приоритеты.

― Именно поэтому я уже ни за что не повторю ту же ошибку.

― Но сейчас ты здесь…

Веский аргумент.

― Верно. Тут я сплоховала. Давай перейдём здесь, ― кивок на пешеходный переход. ― Раньше за углом продавались безумно вкусные пончики. Надеюсь, кондитерская ещё на месте.

Изящная попытка сменить тему. Кириллу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Кондитерская на месте осталась и несколько минут спустя они уже вышли обратно на улицу. Довольная Ульяна, облизывая пальцы от крема, уплетала сладости. Спутник молча попивал кофе из карточного стаканчика на вынос.

Оно бродили и бродили по улицам, хаотично выбирая направление, и Матвеева с удивлением понимала, что город совсем не изменился. Нет, конечно же, имелись незначительные изменения вроде выстроенных заборчиков вдоль дороги, новых современных остановок или новомодной облицовки зданий, однако всё, что было так привычно глазу осталось прежним. Разве что словно стало меньше. Хотя, наверное, это потому что она сама выросла.

С погодой им сегодня повезло, как никогда всё вокруг кричало о весне. Пели птички, гордо вышагивали беременные кошки, у которых на славу удался март, воздух пах приближающимся летом, а в остаточных лужах переливались отблески пригревающего темечко солнышка. Тучки кучковались где-то в отдалении, меняя курс и отправляясь дальше странствовать по свету.

Люди тоже обрадовались теплу и повылезали наружу, как грибы. На разноцветных новомодных детских площадках, заменивших суровые металлические горки, резвились дети. Мамаши в сторонке нервно укатывали младенцев в колясках. Бабули на лавочках обсуждали последние новости. Девчонки-подружки пролетали мимо пёстрой стойкой. Какой-то пузатый мужик устроил разборки с курьером из доставки пиццы за то, что тот подпёр своей «игрушечной машинкой» его брутальный гелик. Девчонка пяти лет ругалась с мамой на светофоре, требуя купить ей конфету. В стеклянных витринах магазинов грустно вздыхали продавцы. Им тоже хотелось насладиться жизнью, а не работать в такую погоду. Промозглая угрюмая зима всем давно опротивела, и теперь каждый житель с надеждой предвкушал лето. Спокойность и размерность. Ничего общего с вечно суетящейся и постоянно куда-то спешащей Москвой.

При такой многолюдности Кирилл, разумеется, не остался без внимания. Солнцезащитные очки не спасали местного героя, ведь какая это гордость ― суперзвезда родом именно из их города! Подбавляла перчика и Ульяна, которую многие поклонники успели запомнить. Так что каждые несколько минут кто-нибудь да подходил и робко просил у кумира автограф. Из-за этого они даже не смогли спокойно посидеть в кафе. Цена популярности.

Хуже только то, что в этот день не удалось избежать и старых знакомств. Без которых, откровенно говоря, Матвеева с удовольствием бы обошлась, но сегодняшняя прогулка по аллее памяти, видимо, решила добить её наверняка, вытаскивая наружу даже самые дальние и давно забытые отголоски старой жизни.

― Ля, Кометов, да ладно! Такая персона, да в нашем колхозе! ― окликнул его какой-то мужик, идущий вместе с внешне непримечательной и словно замученной жизнью женщиной, толкающей перед собой коляску, в которой спал диатезный карапуз. ― Наша городская знаменитость. Твой портрет до сих пор висит в школе на доске почёта.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍― Привет, Шувалов, ― не без труда признали бывшего одноклассника. Уж слишком потрепали годы когда-то пышущего здоровьем парня.

Задира, грубиян, тупица и подстрекатель. Тот самый, кто целенаправленно связывался с дурными компаниями и влипал во все неприятности, за что его терпеть не могли учителя, а директор вызывал к себе в кабинет чаще, чем собственного зама. Именно Шувалов был зачинщиком всех травлей и стрелок на заднем дворе школы. И не без его подачи в своё время была зачитана та многострадальная валентинка.