Об этом факте Усиевич упомянула в своей автобиографии. “В 1944 году была командирована в польскую армию для редактирования газеты военного совета, предназначенной для переброски на оккупированную территорию. С конца 1944 года занималась исключительно лит. трудом, т. к. по состоянию здоровья почти лишена возможности выходить из дому”[51].

Умерла Елена Усиевич в Доме Правительства (Доме на набережной) в 1968 году, оставив множество статей и книг, посвященных социалистическому реализму. Жаль, что самые интересные сюжеты из своей биографии она, по всей видимости, унесла с собой.

На это дело я наткнулась абсолютно случайно.

Я искала разные обстоятельства жизни писателя Евгения Лундберга, давнего товарища Бориса Пастернака и друга Льва Шестова. Оказалось, что жена Лундберга Елена Давыдовна была сестрой Левана Давидовича Гогоберидзе, видного грузинского большевика, расстрелянного в 1937 году. Конечно, трагический конец Левана Гогоберидзе не мог не сказаться на судьбе Лундберга, который после своего эсеровского дореволюционного прошлого всячески пытался проявить лояльность советской власти. Его арестовывали в конце тридцатых годов, но вскоре он вышел на волю. Связан ли был его арест с репрессиями вокруг семьи Гогоберидзе, было неясно, и, пытаясь ответить на эти вопросы, я решила посмотреть дело Левана Давидовича о реабилитации.

Гогоберидзе занимал высокие посты в партии. В 1923–1924 годах стал заместителем председателя СНК ССР Грузии, а затем служил в представительстве СССР во Франции, где был на разведработе и занимался разложением грузинского меньшевистского подполья. В 1926–1930 гг. был 1-м секретарем КП КП(б) Грузии, а с 1930 года жил в Москве и до 1934-го учился в Институте Красной профессуры. В 1934–1936 годах возглавлял в Ростове-на-Дону “Ростсельмаш”, был секретарем райкома ВКП(б). Был арестован в октябре 1936 года.

Архивная папка с когда-то засекреченным делом поразила меня абсолютно сюрреалистическим сюжетом и увела далеко от истории Лундберга.

Содержимое представляло собой обширную переписку МВД с прокуратурой в ответ на запросы Елены Гогоберидзе и было посвящено активным поискам ее брата – Левана Гогоберидзе в тюрьмах и лагерях. Дело в том, что расстрелянный в марте 1937 года Гогоберидзе, по мнению сестры, остался жив и поэтому возникал в рассказах разных свидетелей аж до 1952 года, о чем она и пишет в разные инстанции.

Ходатайства по поискам Левана сестра начала с писем Микояну сразу же после ареста Лаврентия Берии в конце июня 1953 года. Когда-то в 1919–1920 годах Леван Гогоберидзе вместе с Микояном были в Бакинском подполье, там же в Баку в мусаватистской контрразведке работал молодой Лаврентий Берия. Елене Давыдовне казалось, что именно переданная следствию информация о двойственной роли Берии (а именно: его работе на вражескую разведку), хорошо известная в их семье, спасет еще живого брата.

Сестра была уверена, что Леван Гогоберидзе был арестован и репрессирован именно потому, что поделился со своим другом Орджоникидзе и еще двумя товарищами информацией о деятельности Берии; считалось, что Берия сдавал своих соратников. Сам Берия не отрицал свою принадлежность к разведке, но всегда настаивал, что работал там на большевиков. Однако после того, как Берия стал хозяином НКВД, листы из его личного дела исчезли. Серго Орджоникидзе резко осудил Левана за неосторожность и приказал молчать, пока не будут собраны материалы, подтверждающие преступное прошлое Берии. Но как указывает Елена Давыдовна в другом письме к Микояну – два других товарища незамедлительно выдали Берии ее брата.

Но главное, что она пытается донести до Генерального прокурора – это свою уверенность, в том, что ее брат жив, потому что несколько свидетелей сообщили о том, что видели его на пересылке и в лагере.

Она молит Руденко принять ее лично. Дополнительно передает сведения о свидетелях, которые видели ее брата, и текст телеграммы.