— Так и любите себе на здоровье, кто же вам запрещает? — рука мужа плавно скользнула по спине Полины, заставив ее вздрогнуть и испуганно сжаться. — Только нельзя же дарить всю свою любовь неодушевленным предметам, а? Как вы думаете, сударыня?

Упрямый зверек заметался еще сильнее, отчаянно ища какой-нибудь крохотной лазейки.

— А знаете что, Юлий Карлович? — с внезапным воодушевлением проговорила Полина. — Поедемте в гости! Рябинины уже засыпали нас приглашениями, они такие милые люди… Или лучше давайте навестим Наденькиного отца, Самсона Львовича Крутобоева! Он немного самодур, но зато такой забавный, с ним невозможно заскучать!

— Поедем, — с улыбкой согласился Вульф, — но только не сегодня. На сегодня, моя красавица, у меня другие планы. Хотите узнать, какие?

— Какие? — переспросила Полина упавшим голосом.

Юлий Карлович крепче прижал ее к себе.

— Провести сегодняшний вечер в постели с женой, — пробормотал он, лизнув влажным языком ее ухо.

— Но… ведь сейчас еще день, — пробормотала Полина, пытаясь уклониться от неприятно скользкого языка, настойчиво проникающего внутрь ее уха.

— Это неважно…

— Нет! Подождите Юлий Карлович! — Решительно высвободившись из объятий мужа, Полина отступила назад и, в инстинктивном порыве защититься, выставила перед собой руки. — Подождите, постойте, я… я так не могу. Я должна настроиться…

— Довольно!

Слово было произнесено так резко, что Полина мгновенно замолчала. Вульф вкрадчиво произнес:

— Дорогая моя, мне это уже начинает надоедать. Что значит «я должна настроиться»? Я дал вам достаточно времени, чтобы настроиться на исполнение супружеских обязанностей. Мы женаты уже две недели, а я до сих пор сплю один, как монах, черт возьми! Сколько это может продолжаться? Вы злоупотребляете моим терпением!

— Хорошо, Юлий Карлович, — послушно согласилась Полина. (Да и что ей оставалось делать?) — Сегодня. Но только не сейчас, ради Бога! Позже, вечером.

— Что ж, так и быть, — Вульф снисходительно улыбнулся, — уступаю и на этот раз. — Он выразительно посмотрел на каминные часы. — Сейчас половина шестого. Значит, у вас остается еще целых пять часов, чтобы, как вы выразились, «настроиться». Ровно в половине одиннадцатого я буду у вас.

— А ужин?

— Поужинайте пораньше, если хотите: я еду к купцу Баранову и не вернусь к ужину. Ну что ж, моя красавица, до вечера? — Юлий Карлович, подойдя к Полине, с преувеличенной церемонностью поцеловал ее руку. — Смотрите же, — прибавил он, шутливо грозя ей пальцем, — не вздумайте насочинять нелепых отговорок вроде головной боли: этот фокус не пройдет.

С этими словами он покинул комнату. Медленно подойдя к столу, Полина опустилась на стул и принялась ковырять ложечкой недоеденное фруктовое желе. В сердце у нее было пусто, только где-то в дальнем уголке жалобно попискивал сжавшийся в комочек зверек.

— Итак, сегодня, — прошептала она. — Сегодня я по-настоящему стану его женой. Но как… Господи, как?! Если я до сих пор так и не сумела к нему привыкнуть!

В десять вечера было еще светло, и Полина попросила Веру задернуть шторы. Спальня тотчас погрузилась в полумрак. Догорающий в камине огонь отбрасывал блики на розовые стены комнаты. По высокому потолку то и дело пробегали тени, заставляя плясать полуобнаженных нимф, окруженных гирляндами цветов. Красные ароматизированные свечи источали смешанный запах розы и мускуса — довольно приторное сочетание, по мнению Полины, и очень приятное, по мнению Юлия Карловича.

В последний раз проведя щеткой по распущенным волосам Полины, Вера отступила назад и вопросительно подняла брови.

— Ну как? По-моему, весьма неплохо.

Поднявшись с кресла, Полина выпрямилась и посмотрела на себя в зеркало. Ее взгляд встретился с выжидающим взглядом Веры, и, мгновенно вспыхнув, Полина торопливо отступила в глубь комнаты.

— Не знаю, — сухо обронила она, — мне кажется, что эта сорочка выглядит… вульгарно. К чему эти красные розы на белых кружевах? Такое впечатление, что рубашка забрызгана клюквенным соком или… кровью.

— Бог с вами, что за сравнение! — Вера натянуто рассмеялась. — И вовсе эта сорочка не вульгарна, разве что самую малость. Просто вы в плохом настроении, вот вам и кажется, что все не так.

— Это правда, Верочка, — вздохнула Полина. — Но что я могу поделать, если одна только мысль о злосчастной брачной ночи приводит меня в отчаяние? Мне кажется, я этого не переживу!

— Нет, так больше не может продолжаться. — Вера подошла к Полине и окинула ее строгим, почти сердитым взглядом. — Ну скажите мне, зачем вы себя пугаете? В конце концов, каждая девушка когда-то через это проходит, и еще никто от этого не умер!

— Ты права, — согласилась Полина, — только меня это слабо утешает. И потом, ты не понимаешь. Я не то чтобы боюсь, просто Юлий Карлович… Нет, я, конечно, уважаю его, и он мне очень симпатичен! Но когда он обнимает меня или целует, во мне все противится его ласкам… Я знаю, что это глупо и оскорбительно по отношению к нему, но ничего не могу с собой поделать. — Полина смущенно посмотрела на Веру. — Ты меня осуждаешь?

— Ну что вы, конечно же, нет! — в глазах Веры читалось неподдельное сочувствие. — И напрасно вы думаете, что я вас не понимаю. Вы вышли за человека, которого совсем не любите, так как же вам могут быть приятны его ласки?

— Налей мне вина, — попросила Полина. — Я совсем расклеилась… Не люблю, говоришь? — Она откинула упавшие на лицо волосы и сделала несколько глотков. — Но ведь в нашем кругу почти все так женятся, это в порядке вещей. Может быть, не сразу, но ведь как-то же привыкают друг к другу и живут! А я, — она огорченно развела руками.

— Привыкают, да. Но вы-то еще только третью неделю замужем, когда ж тут привыкнуть?

— Верочка, Юлий Карлович больше не хочет ждать!

— Понятное дело, — усмехнулась Вера, — он ведь мужчина. А мужчинам только одно и надо от женщин.

— Почему же только одно? Еще и приданое! — Полина невесело рассмеялась. — Знаешь, — проговорила она, чуть прищурившись, — тогда, три месяца назад, маменька и Ленора очень доходчиво разъяснили мне, что если мы разоримся, я останусь совсем без поклонников. Никто не захочет жениться на бесприданнице, даже если у нее будет полно других достоинств. Поэтому я благодарна Юлию Карловичу. И поэтому мне стыдно, что я никак не могу к нему привыкнуть!

— Вот что я вам посоветую, — сказала Вера после короткого раздумья. — В те минуты, когда он… ну, когда это будет происходить, вы не думайте о том, что он с вами делает. А думайте лучше о том, что он — ваш благодетель и что вы обязаны воздать ему добром за добро.

— Да-да, ты права, — радостно подхватила Полина. — Я буду смотреть на эту комнату, на бабушкин портрет и думать, что без Юлия Карловича ничего этого у меня бы не было. Да ведь это правда! — с чувством воскликнула она. — Если бы не он, пришлось бы продать мое имение… Господи, даже страшно представить! Нет, я должна, я обязана отблагодарить его за все, — решительно и убежденно сказала она.