Вскочил на ноги и невозмутимый майор Камиев. Ковшов отреагировал сдержаннее, но и по его спине побежали мурашки. Дынин враз отрезвел, а дед Ефим вскрикнул.

Замухрышка взирал на них белым изнеможенным лицом утопленника Фирюлина! Это были те же безжизненные в чёрных ямах глаза, опухший отвислый нос и три безобразные бородавки убитого Акима!

Дед Ефим закрестился, запричитал:

— Свят! Свят! Свят!

Видение не исчезало. И заикало снова, причём со страшной силой. Квашнин хлопнул бывшего призрака по спине. Тот свалился на колени и издал вполне человеческий всхлип.

— Ты кто, зараза? — первым пришёл в себя тот же Квашнин.

Существо попыталось заговорить, но вновь у него не получалось ничего вразумительного, в его лепетании и бормотании нельзя было различить членораздельную речь.

Квашнин отступился было после неудачных попыток, но, оглядевшись, ища помощи, заметил под столом на полу полупустую знакомую бутыль с жидкостью, лихо плеснул содержимое в стакан, развернул замухрышку к себе и влил ему в икающий рот упырёвского снадобья, отчего тот чуть было не поперхнулся. Но бдительный страж порядка заорал так, что бедолага едва не присел на колени:

— Говори, мать твою, кто ты есть! Ночь тебя ловим! По деревне гоняем, ноги все посбивали!

— Фирюлин я, — выговорил наконец внятно мужичок. — Питирим, брат убитого.

— Вот те на! — рухнул на кровать рядом со старцем Квашнин. — Откуда взялся?

— Второй день здесь мотаюсь, — заскулил мужичок. — Как прознал про гибель брата, враз из города примчался, у народа расспросил, что вы ищите убийцу. Вот гражданина прокурора увидеть не смог. Боялся я. Прятался, хоронился.

— Кто же тебя так напугал, чучело окаянное? Ты сам тут, я слышал, перепугал полдеревни. По ночам шастаешь, людям спать мешаешь. Гусей воруешь?

Мужик смолчал.

— Нет, вы посмотрите, — продолжал Квашнин, так и не дождавшись ответа. — Вылитый убитый! Как похож! Двойник, что ли?

— Близнецы мы, — опять заскулил мужик, — Аким старше меня на несколько минут. Почти вместе родились.

— Бывает же такое сходство… Ну, рассказывай.

— Гражданин начальник, — мужичок кивнул в сторону бутылки, — а нельзя ли ещё? Запарился я совсем. Чуть-чуть плеснуть от испуга. Никак в себя не приду.

— Наглеешь на глазах… — Квашнин взвесил содержимое бутылки взглядом, плеснул в стакан, протянул. — Когда драпал от нас по деревне, всех собак перепугал. Не слышал, как я тебе свистел? Почему не остановился?

— Так подстрелили бы, как зайца. И каюк, — утёр губы оживший покойник. — А мне умирать нельзя, пока прокурора не увижу.

Он поднял глаза и безошибочно потянулся к Ковшову.

— Узнал?

— Народ подсказал, что вы с прокурором у знахаря на постой встали.

— А про прокурора кто надоумил?

— Так городской я, наслышан.

— Ты давай не крути! Быстро, смотрю, очухался! Отвечай на вопросы, что задаю!

— Мне бы с гражданином прокурором поговорить.

— А я тебе что? Не закон?

— Закон-то закон, конечно, гражданин начальник, но вы, извиняюсь, милиция, я так вижу.

— Глазастый… Ты что меня гражданином величаешь, сидел, что ли?

— Отбывал наказание, гражданин начальник, но так, по мелочовке. Безвинного меня, извиняюсь…

— Старая песня. Все вы без вины по тюрьмам мыкаетесь.

— Я против вас ничего не имею. Только говорить буду с одним прокурором.

— Ах, мать твою! Настырный-то какой!..

— Пётр Иванович, угомонись, — остановил взорвавшегося от возмущения капитана милиции Ковшов, — вы пойдите-ка с майором поручите Суворину оцепление с острова не снимать, пока команды не подам. А я побеседую тут с…

— Фирюлин Питирим, гражданин прокурор, — услужливо подсказал мужичок.

Дынин тоже сунулся было к порогу, но Ковшов его остановил.

— Это судебный эксперт, который тело вашего брата вскрывал, — обратился он к Фирюлину, — может, к нему вопросы у вас будут?

— Пусть остаётся. И знахарь не помешает, — повернулся тот к деду Ефиму, быстро осваиваясь. — Напугал я вас той ночью. Извиняйте, ради Бога.

— Веруешь? — сурово глянул Упырёв.

Мужичок перекрестился.

— Я почему к вам с доверием, гражданин прокурор? Вы городские, местных порядков ещё не знаете, под ними не ходите, — боязливо начал мужичок.

— Отчего же, а Упырёв? — кивнул Ковшов на старца.

— Знахарь — особый человек. Он здешним не чета. О нём молва идет, будто его сам Тихон Жигунов боится и слушает, да и Полиэфт Деньгов опасается, — как о постороннем сказал о старце Фирюлин, не моргнув глазом.

— А при чём Жигунов? Какое отношение он имеет к вам и убийству вашего брата?

— Самое прямое и имеет! — резковато дёрнулся мужичок, и глаза его сверкнули. — Его рук это дело! Его и председателя колхоза. Больше некому…

— Фирюлин, мой вам совет, словами не разбрасываться. Я уполномочен прокурором области заниматься раскрытием этого преступления. Убит не только ваш брат, но и его знакомый, Дятлов Михаил.

— Так они и Медведя грохнули? — вскрикнул мужичок. — А я мыкался, искал, подумал, драпануть тот успел. Значит, убил и его Селим. Теперь очередь за мной…

— Спокойно. Я официальное лицо, — перервал его Ковшов, — с этой минуты усвойте — всё, что вы скажете, может быть использовано против вас. Это допрос.

— Знакомо, — махнул рукой Фирюлин. — Вы мастаки переворачивать. Но мне теперь терять нечего. Если Дятла кончили, значит, мне жить недолго осталось. Но я им так просто в рот не прыгну. Не сожрут они Питирима, подавятся!

— Вы по существу.

— А я что? Семечки грызть прибежал? Я на пулю, на ствол полез, чтобы вас видеть. Теперь от вас зависит, чья возьмёт!

Ковшов не перебивал, давая высказаться. Мужичок на глазах переставал казаться замухрышкой. Он выпрямился и вроде вырос ростом. Голос его с каждой минутой звучал отчетливее, а порой в прорвавшихся криках обозначались решительные нотки и откровенные требования.

— Наслышан я, гражданин прокурор, о наезде сюда начальства из области и главного вашего, поэтому и рвался сюда вас повидать. Без меня правды не найдёте. Теперь мы одной верёвкой повязаны. Я вам теперь ещё важнее, чем вы мне. Прошлой ночью порывался я до вас до самого дома добраться, в окно заглянул, но знахаря напугал. Да и сам напугался, что скрывать. Грохнулся он, упал, а я подумал, не умер ли? Ещё на меня повесите его смерть.

— Значит, это вы были? Вас увидел Упырёв ночью в окне?

— А то кого же? Не подумал я, что так напугать смогу. Забыл, что на брата похож. Да и мысли не было, что знает дед его.