Смены караулов Марк вычислил с полной определенностью. Трижды в сутки – 8:23 утра, 16:49 пополудни и 01:03 ночи – четверка охранников проходила по галерее к вышке. Все не как у людей! Даже длительность смен у них разная…

Сдав дежурство, караул покидал вышку каким-то иным путем, не появляясь в галерее.

Двор ограждала пятиметровая гладкая стена с хаотической путаницей «колючки» поверху. За стеной простирался широкий пустырь с чахлыми клочками пыльно-зеленой растительности. Дальше виднелось шоссе, по которому изредка проносились одиночные машины. Километрах в полутора начинались городские окраины; дальше высились многоэтажки – мрачное нагромождение красных и коричневых утесов-параллелепипедов. На горизонте темнел, окутан вечной дымкой, горный хребет. За его горб по вечерам пряталось местное светило.

Больше смотреть было не на что.

Ах, да, еще под окнами располагался просторный вольер для кошек. Он не запирался. Пумы и ягуары, леопарды и оцелоты приходили и уходили, когда им вздумается. Спали или просто валялись на трехъярусных полках-нарах, точили когти о колоды, установленные специально для этого, лениво бродили из угла в угол, время от времени затевая специфические кошачьи игры. Увидев подобную забаву в первый раз, Марк уверился, что питомцы астлан передрались между собой. И подивился, как звери еще не порвали друг друга в клочья. Но вскоре он заметил, что кошки не пускали в ход когти и клыки, да и лапами били не в полную силу.

Звери развлекались.

«Почему пума и ягуар так ненавидят друг друга? – вспомнил Марк любимую пословицу деда. – Потому что они похожи.» В Астлантиде пословица не срабатывала, как и многое другое. Часть потасовок заканчивались совокуплением, после чего удовлетворенные партнеры укладывались рядом и засыпали, либо принимались вылизывать друг друга. Зато в отношении самого Марка народная мудрость действовала на все сто. После страшной, бессмысленной смерти Скока былая ненависть к туземцам виделась ему легким раздражением, не стоящим внимания. Временами желание вцепиться в глотку первому же вошедшему астланину, переломать все кости, свернуть голыми руками шею, делалось непреодолимым. Марк сдерживался, хоть это стоило ему чудовищных усилий. Прятать свои истинные чувства, уподобясь каменной статуе – о, в этом унтер-центурион Кнут преуспел за последнее время!

Статус пришельцев более не вызывал сомнений: они были пленниками. Две смежные комнаты с единственным внешним входом; совмещенный санузел – один на троих. Никаких острых, тяжелых и твердых предметов. Кровати и стулья накрепко привинчены к полу. Светильники вмонтированы в стены. Под потолком – черные зрачки видеокамер. Объективы внимательно следили за каждым шагом чужаков. В туалете камер вроде бы не было, и Марк машинально отметил это упущение местных. Как им воспользоваться, он пока не придумал.

Внешние двери были надежно заблокированы. Снаружи дежурила охрана. Когда являлись сотрудники центра, желая наладить контакт с пленниками, их сопровождал эскорт бойцов: двое мужчин и две женщины. Женщины выглядели родными сестрами обер-декуриона Ведьмы: комплекция, повадки, строгий взгляд из-под бровей. Желания связываться с ними, а тем паче с их коллегами-мужчинами, не возникало. Впрочем, даже если бы либурнариям удалось завалить могучую четверку, за дверью ждали еще четверо.

Окна выходили на кошачий вольер не случайно. Выбей бронестекло, изыщи способ – сверзишься с третьего этажа прямиком в гостеприимные когтистые объятия. Рвать беглецов в клочья кошки не станут, как не делали этого во время облавы в деревне, но и уйти не дадут. Придержат до подхода хозяев, дыша смрадом в лицо.

Да и куда бежать, если ты на чужой планете за пределами Ойкумены?

Тем не менее, Марк старательно подмечал, сопоставлял и запоминал всё: расписание караулов, время кормления кошек, когда разношерстная стая живой волной выхлестывала из вольера и текла куда-то за пределы видимости, график прихода астлан в изолированные апартаменты пленников, количество охраны, отсутствие у нее оружия, пустующий по ночам вольер, скудное освещение двора, «мертвые зоны», не просматривающиеся с дозорной вышки…

Он помнил о трех других постах наблюдения.

Зашипели, открываясь, двери. Марк не обернулся, даже позы не изменил, безучастно глядя на пейзаж за окном. Лишь скосил взгляд на браслет-татуировку: 9:27, минута в минуту. Пунктуальные, сволочи! И, значит, хоть в чем-то предсказуемые.

Первыми вошли охранники. Замерли у дверей, подпирая спинами стену: двое справа, двое слева. Следом объявился субтильный живчик в очках – Ксочипеп, заместитель Изэли. За ним шла Изэль: голова обмотана бинтами, нижняя часть лица украшена фиксирующей повязкой.

Фиксатор смахивал на подбородник гипсового шлема.

Чтобы видеть все это, Марку не нужно было оборачиваться. Он лишь усилил корсетную связь с обер-декурионом Ливией Метеллой, следя за вошедшими глазами Ведьмы.

* * *

– Анех! – Ксочипеп широко улыбнулся.

У Изэль дрогнул уголок рта: она тоже улыбнулась. Более дружелюбная улыбка была красавице противопоказана: удар Марка сломал ей нижнюю челюсть. Проволочная шина и бинты повязки кого другого сделали бы уродом, как минимум, на время. Макияж не мог скрыть отечности, лицо испещрили красные пятна, но Изэль даже сейчас умудрялась сохранять обаяние. Учитывая полномочия, которыми обладала черноволосая, Марк ожидал, что его отправят вслед за центурионом Скоком. Однако он до сих пор был жив. Похоже, Изэль не знала, что такое злопамятность или мстительность. Говорить она не могла, лишь изредка шептала, почти не разжимая губ. Ее устами служил Ксочипеп.

– Анех! – Змей с готовностью поднялся навстречу.

Ведьма буркнула что-то маловразумительное. При достаточной доле воображения можно было счесть это приветствием. Марк остался у окна, недвижим и безмолвен. Ксочипеп принялся раскладывать на столе привычный реквизит: демонстрационный планшет, альбом для рисунков, маркеры, картонные карточки с символами, диктофон. Змей, в свою очередь, включил уником и задал всплывшей голосфере интерактивный режим. Ведьма хмуро наблюдала за этой возней. Участия в ней Ливия не принимала, но и не отворачивалась, демонстративно игнорируя астлан.

Изэль встала у окна рядом с Марком, тихонько вздохнула. Черноволосая молчала не только по причине сломанной челюсти. Знала: заговаривать с угрюмым пришельцем, объясняться знаками, изображениями – бесполезно.

Все равно не ответит.

II

Марк плохо помнил, что было после удара по затылку. Его куда-то несли. Яркий, режущий свет – прямо в глаза. Смутные силуэты. Металлический звон: тихий, но отчетливый. Эхо долго отдавалось в голове. Темнота. Провал. Кажется, его вновь несли…

Очнулся он в двухкомнатных апартаментах. Врачи – к счастью, настоящие врачи! – проявили неожиданную заботу о буйных чужаках. Промыли ссадины, сделали перевязки, смазали гематомы вонючей жёлто-зеленой мазью. Змею обработали глубокие борозды от когтей, которые опцион получил еще в деревне.