А ты только вернулась из Филадельфии, да? – интересуется Мина.

Мысленно я со всей силы даю ей пять. Даже не верится, как быстро ей удалось перескочить на эту тему. Поистине, дочь психологов.

– Да, приехала прошлой ночью, – объясняет Оливия и вздыхает.

Кэсси сразу же подключается:

– Ты в порядке? Что случилось?

– Ну. – Оливия пожимает плечами. – Да. В общем, Эван меня бросил.

– О, Ливви…

– Ага. – Она нерешительно мне улыбается.

– Боже мой. Что случилось?

Оливия невозмутимо качает головой.

– Сама не знаю, честно.

Потом пожимает плечами.

И начинает рыдать.

– Вот ублюдок, – вставляет Кэсси.

И тогда Оливия выкладывает все.

– Я хотела остаться до среды. А потом… Не знаю. – Она шмыгает носом. – Все вроде бы шло нормально. Наверное, он постоянно от меня отстранялся, но я этого не понимала. Только потом дошло.

– Это случилось у его родителей? – спрашивает Кэсси.

– Ага. – Оливия кивает. Затем делает глубокий вдох. – Да. Там и родители были, и его сестра, так что закончилось без особой драмы.

Родители Эвана Шульмейстера. Интересно, что они за люди? Наверное, я сую нос не в свое дело, но мне очень любопытно, как это работает. В смысле что происходит, когда ты приезжаешь в другой город в гости к родителям своего бойфренда? Значит ли это, что вы не будете заниматься сексом? Или придется рисковать, надеясь на то, что вас не застукают? Что-то мне подсказывает, что семья Эвана Шульмейстера сильно вовлечена в его личные дела. Впрочем, это просто ничем не подтвержденная догадка. И совершенно неуместная.

– А секс-то у вас был? – интересуется Кэсси как бы между прочим.

Оливия краснеет:

– Ну да.

– Значит, он с тобой переспал, а потом бросил.

– Наверное.

– Я его по стенке размажу, – говорит Кэсси, и Мина серьезно кивает.

– Ничего не понимаю… – начинаю я.

Оливия беспокойно теребит кисточку.

– Да я тоже. Все было хорошо, знаешь. Он попросил остаться до пятницы, так что я поменялась на работе…

Кэсси чуть ли не шипит:

– Бред какой-то.

– Мне кажется, это потому, что он сразу задумал со мной порвать, но ему не хватило духу. Оставил все на последний момент.

– СЕРЬЕЗНО, ЧТО ЛИ?

В другом конце лавки девочки и их мама резко отрываются от своей копилки.

– Блин. Прости. – Кэсси переходит на шепот.

– Ничего, – говорит Оливия. – Так вот. Серьезно. Короче… Вчера утром он зашел ко мне в гостевую спальню – принес чай, бейгл и все такое. Я еще подумала, как это мило. Раньше он мне завтраки в постель не носил. Но потом он буквально дождался, когда я набью рот этим бейглом, и такой: «Я хочу с тобой поговорить». А я типа: «Давай». И он выдает: «Кажется, я не готов себя ограничивать».

– Господи, – вырывается у Кэсси. – Вы же встречались с гребаного восьмого класса!

– Знаю. – Оливия пожимает плечами.

– А потом что?

– Ну, скандалить я с ним не собиралась.

– Поверить, блин, не могу.

– А, и еще, – добавляет Оливия. – Все это время я молчала, а он без конца повторял, что его очень беспокоит, что я никак не реагирую.

– Что, конечно, неправда, – вставляет Мина.

– Думаешь? В общем, наконец он сказал, что оставит меня одну, чтобы я все это обдумала.

Кэсси фыркает.

– Но перед уходом он повернулся ко мне и сказал: «Но если захочешь переспать, я не против».

Я охаю.

– НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

– Еще как может.

– Гребаный Шульмейстер, – возмущается Кэсси. – Ему предстоит переспать с моим кулаком. Вот ведь мудак конченый.

Боже. Я и забыла, как страшна Кэсси в гневе. Такой я ее не видела со средней школы – с тех времен, когда мальчики изображали звуки опадающего стояка: «Вуа-вуа-вуа». Кэсси такая. Она не терпит подобной жестокости и готова ни секунды не раздумывая навалять парням.

Есть в этом что-то героическое, за что я ее и люблю.

Кэсси перехватывает мой взгляд – может быть, случайно, но я чувствую, как уголки моих губ ползут вверх. Не могу удержаться.

Она улыбается в ответ. Так, слегка.

И я испытываю облегчение.

Когда я проснулась в воскресенье, Кэсси не было дома. Мамы попросили меня сходить на рынок. Что я и сделала – одна.

Сегодня здесь нереальная толпа. Я сажусь на край лавочки, скрещиваю ноги и перебираю фенечки.

Повсюду бегают детишки: мечутся между палатками с овощами и свежесрезанными цветами. Обычно в такой обстановке я начинаю ностальгировать.

Но сегодня с самого утра я чувствую жуткую усталость.

В общем, сейчас я тот самый персонаж, который в идеальную погоду сидит на лавочке с другими людьми и рассеянно пялится в айфон.

Пишу Эбби:

Слышала про Шульмейстера? – злое эмодзи.

А потом нахожу фотографию тарелки Оливии и отправляю ее Риду. Как раз перед тем, как успеваю себя от этого отговорить.

Это моя подруга Оливия нарисовала. Любишь такое?

Странно писать парню «любишь» – даже в таком нейтральном контексте. Теперь я не могу отвести взгляд от этого слова, будто написала его жирным и с сердечком после.

Очень люблю, – мгновенно отвечает он.

И сразу же добавляет:

Как тебе рынок?

Так. Секундочку.

Он пишет снова:

Куку, оглянись!

А вот и он. Стоит передо мной.

– Привет! Ты что здесь делаешь?

– Овощи покупаю? – говорит он вопросительно и показывает сумку для продуктов.

– Ясно. – Я улыбаюсь.

Боже, он выглядит так по-ридовски. На нем коричневые шорты и футболка с «Игрой престолов». Другая футболка с «Игрой престолов». Это значит, что у него их целая коллекция. А еще кроссовки – белые-пребелые.

В животе все сжимается.

– Знаешь что?.. – говорю я быстро.

Естественно, он и вправду пытается угадать.

– Ты нашла в шоколадном яйце маленького шоколадного цыпленка?

Я смеюсь:

– Да нет.

– Очень жаль. – Он садится рядом. – Тогда что же?

– Что же что?

– Ну, что я угадываю?

– А, ну теперь ответ тебя разочарует. Просто хотела сказать, что вспоминала о тебе вечером. Кое-что напомнило.

– Что?

– Слово «флакон» рифмуется с «дракон». Ты замечал?

– Э-э, да, – отвечает он с улыбкой.

– В пятницу это звучало забавнее. Говорила же, ты разочаруешься.

– А по-моему, очаруюсь!

Очаруюсь. Ну и словечко. Господи Иисусе. И почему я так краснею? Нельзя так себя вести рядом с ним.

– Слушай, вопрос, – внезапно говорит Рид и прочищает горло. – Не хочешь сегодня поработать?

– О. Почему бы и нет. Тебя надо подменить? – я убираю волосы за ухо.

– Нет, хочу, чтобы ты составила мне компанию.

– Правда?

– Правда. И, – добавляет он, – заплачу я тебе шоколадными яйцами.

– Ты решил, что я готова ради них на все?

– Да.

Я улыбаюсь во весь рот. Даже не знаю, как объяснить, что я чувствую… Я испытываю одновременно