– Он собирается на развод подавать, когда сериал закончит.

– Слушай, я вот о чем подумала… а тебе не жаль его жену, а? Мне вот показалось из твоих прежних рассказов, что она его любит. А развод… не думаешь, что ей будет тяжело?

– А мне? Мне, думаешь, легко знать, что он женат?

– Он был женат ровно с того момента, как ты с ним познакомилась. Раньше не смущало?

Оксана сунула готовый цветок в пустой бокал, покрутила, наблюдая за тем, как он расположился на дне:

– А теперь вот смущает. Я хочу быть счастливой, понимаешь? Хоть что-то получить, хоть немножечко, пусть даже отобрать у кого-то.

– Ты хочешь строить свое счастье, вытирая ноги о чужую жизнь? Не думаю, что все получится.

– А тебе лишь бы морали читать! Помогла бы лучше.

– Нет, – спокойно повторила я, уже не думая о том, что подруга может обидеться окончательно.

– Почему?

– Потому что считаю это неправильным. Более того – уверена, что моя помощь тебе не потребуется. Скорее всего, твой распрекрасный Колпаков отлеживается у какой-то другой любовницы. Сама рассказывала, какой он востребованный, потому что режиссер.

Оксанка, похоже, такой вариант развития событий не рассматривала, а потому слегка опешила, даже рот приоткрыла.

– Ах ты ж… – прошипела она, комкая очередную салфетку. – И ведь ты права – такое вполне может быть… господи, ну, почему мне всегда попадаются такие козлы, а?! Неужели я никогда не найду мужчину, который будет только моим? Почему я должна непременно делить его с кем-то? Зачем я вообще к нему вернулась?

Мне стало скучно – дальнейший текст я могла произнести вместо нее и не сбиться ни в единой фразе. Оксана обожала себя жалеть, делала это вслух, громко, с разными эпитетами и цветистыми выражениями, чем порой доводила себя до настоящей истерики. Меня эти концерты уже давно не впечатляли, а, напротив, утомляли и вызывали раздражение. Взрослая женщина, а ведет себя как малолетняя глупая школьница, впервые влюбившаяся в физрука.

– Зря, боже мой, зря я вернулась! Ведь он меня снова обманет… сценарий готов, он его с собой забрал… – причитала Оксана, закрыв лицо ладонями.

В дверь просунулась голова Матвея, он показал глазами на рыдающую Оксанку и вопросительно уставился на меня. Я покачала головой и осторожно махнула – мол, иди, сама справлюсь. Муж аккуратно закрыл дверь. Теперь наверняка сам не рад, что поддался на Оксанкины уговоры.

– Ни денег, ничего… опять ничего, опять к Севке ползти побитой шавкой… не могу так больше, не могу… все врут, все подлецы…

– Наверное, тебе стоило один вечер посидеть за чашкой кофе или бокалом вина с бывшим, к которому вернулась зачем-то, чтобы понять наконец, почему же все-таки вы расстались в первый раз, – сказала я, не очень рассчитывая, впрочем, на понимание.

Оксана убрала ладони от зареванного лица с поплывшей тушью под глазами и проговорила:

– Наверное… но он… ты ведь знаешь, как меня просто уговорить на что-то… я просто не умею не верить мужчинам, я запрограммирована на другое… мужчина сказал – мужчина сделал…

– Ксюш, ну это мужчина. А твой Колпаков… ну, какой он мужчина, это же недоразумение просто.

Я подсела к ней и обняла. Как бы зла я ни была на подругу за ее легкомыслие, но видеть, как она убивается по человеку, на которого даже плюнуть жалко, мне было невыносимо.

– Ксюш… не надо плакать. Надо собрать свои вещи и вернуться домой.

– А Севка? – пробормотала она.

– Ну, придумаем что-то… мне тебя учить?

– Стыдно, Деля… так стыдно… ведь я как идиотка ночи напролет строчила ему этот сценарий, который у него никак не шел, я все линии выправила, всех героев довела до ума, чтоб картонными фигурами не выглядели, каждому целую историю придумала… – всхлипывала подруга, – и он, сволочь, восхищался, руки мне целовал, на коленях ползал… говорил, что я его спасла, что он все сроки пропустил… не может разорваться на два фронта – и снимать, и писать… и ведь уже тогда знал, что кинет меня снова… снова – ни денег, ни работы, ни мужика… когда ж это кончится…

– Все, хватит. – Я похлопала ее по спине. – Успокаивайся. Останешься у нас?

– Нет… поеду…

– Куда поедешь? С ума сошла?

– Домой… к Севке… – прорыдала Оксана мне в плечо. – Скажу, что у тебя в клинике лежала…

Это мне не очень понравилось, но ничего другого сразу на ум не приходило, чтобы замаскировать пару недель ее отсутствия. Никогда прежде я не позволяла ей прикрываться мной или моей клиникой, считая это для себя неудобным – как потом Севе в глаза смотреть? Но сегодня, кажется, придется пересмотреть это правило.

– Хочешь, мы тебя проводим?

Она замотала головой:

– Нет, Деля. Спасибо. Я сама должна… ты только, если что, подтверди, что я у тебя лежала, ладно?

– Подтвержу, – улыбнулась я.

– И еще… Деля, ты меня прости за тот разговор, а? Мне так обидно стало… вот я и…

– В другой раз думай, что говоришь. Я ведь тоже обидеться могу, что я – машина бесчувственная, что ли?

Мы проводили ее до такси, и Оксана уехала, а Матвей, обняв меня за плечи, виновато проговорил:

– Дель, ну, я ведь не знал…

– Это, поверь, к лучшему. Завтра у тебя консультационный день, ты не забыл?

– Не забыл. Идем домой, надо ложиться.

…Всю ночь мне снился сверкающий плешью Колпаков, размахивающий папкой со сценарием, и из нее сыпались герои в виде фанерных фигурок.

Надежда

Оказывается, здесь, чтобы к тебе кто-то приехал, нужно сперва подать список посетителей врачу, он выписывает пропуска, а старшая сестра выносит их к шлагбауму. Мой список оказался, наверное, самым лаконичным из всех, что здесь подают. Одна фамилия – Светкина. Больше у меня никого нет.

Она приехала в понедельник, специально взяла отгул, чтобы добраться за город. Мы вышли прогуляться, но начался дождь, и пришлось укрыться в «зимнем саду», куда, конечно же, мгновенно переместились из парка все клиенты с посетителями. Осень выдалась дождливая и мрачная, и мое и без того подавленное настроение все время только усугублялось. Сколько я буду торчать в этой клинике? Я даже поговорить ни с кем не могу – все друг друга сторонятся, кто в повязках, кто еще без, но старательно маскирует изъяны внешности. И только я не прячу лицо и если и опускаю голову при виде встречного человека, то только на всякий случай, вроде как страхуюсь.

Светка привезла новости еще более удручающие. Гараж мой, который я так рассчитывала продать, тоже сгорел. Такое ощущение, что на меня открыл охоту пироманьяк…

– Я пробила брошь по интернету, – шепотом сказала я, наклонившись к Светкиному уху.

– И что? – сразу насторожилась подруга.