Я покачала головой и выбросила окурок. Его стремление что-то постоянно доказывать мне тоже не нравилось, я, честно сказать, вообще начала жалеть о своем решении – Авдеев по-прежнему был для меня непонятен, и это раздражало. И, кстати, он был прав, говоря, что я стараюсь найти в его работе изъяны не потому, что они там есть, а как раз потому, что он был мне непонятен.

Не желая больше продолжать этот странный разговор, я вышла из ординаторской и у комнаты отдыха наткнулась на кардиолога.

– Сергей Иванович, можно вас на пару минут ко мне в кабинет?

– Конечно. Я собираюсь уезжать через полчаса, если больше нет консультаций.

– На сегодня нет. Но мне нужно поговорить.

В кабинете было прохладно, мне стало немного легче, головокружение почти прошло. Расположившись на диване, кардиолог выжидающе смотрел на меня.

– Сергей Иванович, вы смотрели сегодня ЭКГ Авдеева?

– Да, смотрел. Абсолютно здоровое сердце, как и должно быть у человека его возраста. А что?

– И никаких признаков перенесенного приступа?

– Абсолютно никаких.

– Странно…

– Мне показалось, что у него какие-то проблемы, но с сердечной патологией они не связаны.

– И вы далеко не первый, кому так кажется, но никто пока не смог выяснить, какие именно, – вздохнула я.

Кардиолог бросил взгляд на часы:

– Аделина Эдуардовна, если больше нет вопросов, мне бы…

– Да-да, конечно, я вас не задерживаю больше. Спасибо.

Он ушел, а я, включив компьютер, забегала пальцами по клавиатуре, набирая текст протокола операции. В дверь постучали, и на пороге возник Матвей. А я в суете даже забыла, что сегодня он здесь…

– Ты где была?

– В операционной. Проходи, садись, я сейчас…

– Работай, не отвлекайся. – Махнув рукой, муж опустился на диван и потянулся: – Спина затекла… А что ты в операционной делала?

– Авдеева подменила. Представляешь, похоже, симулировал сердечный приступ, чтобы спихнуть маммопластику.

– Оригинальный способ…

– Матвей, я не знаю, что делать, – призналась я, сворачивая файл с протоколом. – Я не могу его понять, и меня это очень беспокоит. Он избавляется от неинтересных ему операций, он то и дело ведет себя странно, а потом отказывается хоть как-то это объяснить. И вместе с тем я давно не видела хирурга талантливее, чем он. Что мне делать, скажи? Поддерживать талант, который в любой момент подведет? Или выгнать человека, способного достичь высокого уровня?

Муж пожал плечами:

– Тебе решать, Деля. У тебя всегда был собственный критерий отбора врачей, ты и меня первое время здорово изводила придирками.

– То есть ты думаешь, что я просто придираюсь по привычке? – уточнила я, хотя мне обидно было слышать подобное из уст собственного супруга.

– Деля, ты стараешься выбрать лучших, вот и все. Просто делаешь это собственным методом, с которым я, например, не совсем согласен.

– Мажаров, ты это серьезно?

– Абсолютно, – подтвердил он, даже не улыбнувшись.

От дальнейшего разговора, который непременно привел бы к конфликту, нас спас звонок внутреннего телефона. Из приемного звонила дежурившая там Люба:

– Аделина Эдуардовна, вы срочно нужны.

– Что случилось?

– Никого из докторов нет, Матвей Иванович вроде как закончил, а привезли девушку из автодорожной, с направлением из городской больницы. Это дочь тамошнего главного бухгалтера… лицо в ужасном состоянии, челюсть раздроблена, и глазница пострадала. Нужен хирург, а все на операциях.

– Вызовите Авдеева.

– Не могу дозвониться.

– Все, иду.

Я бросила трубку и посмотрела на Матвея, напряженно вслушивавшегося в каждое слово:

– Вот видишь… опять! И мне надо идти и разгребать, а я уже не в состоянии в операционную сегодня, у меня голова кружится…

– Значит, пойду я, – сказал муж будничным тоном.

– Ты? Куда?

– Сперва посмотрю, что там, а затем в операционную. Раз уж больше некому.

Не знаю, как в этот момент выглядело мое лицо, но внутри расцвел и заблагоухал пышный сад – Мажаров сам, добровольно, без моего нажима согласился снова войти в операционную…

– Но ты все равно пойдешь со мной. Я давно этого не делал, мне нужна страховка на крайний случай.

О, господи, да я куда угодно теперь с тобой пойду, подумала я, изо всех сил сдерживая рвущуюся радость. Сдержанно кивнув, я пошла к двери, Матвей – следом, но уже в коридоре он обогнал меня и быстрыми шагами пошел вперед. Вот теперь передо мной был тот самый Матвей Мажаров, в которого я когда-то влюбилась и которому могла доверить все, что угодно.

В операционной в первую секунду Матвей, как мне показалось, слегка растерялся, но быстро овладел собой и встал к столу.

Я заняла место ассистента, приготовившись на всякий случай закончить операцию, если будет нужно. Хотя внутренне я была уверена, что это не потребуется – Мажаров прекрасный хирург, он не допустит ошибок. Мы работали более трех часов, но сумели восстановить девушке и челюсть, и глазницу. Потребуется время на реабилитацию, но потом она будет выглядеть практически так же, как и до аварии.

Глядя на размывающегося в послеоперационной Матвея, я с трудом удерживала рвущиеся вопросы – ну, как, ты почувствовал это вновь? Испытал то удовлетворение, которое охватывает всегда после хорошо проведенной операции? И каково это – снова войти в операционную после перерыва?

– Н-да… – протянул муж, закрывая кран и потягиваясь. – Это было не так уж и страшно.

– Возвращайся, Мажаров, – тихо предложила я, боясь услышать его ставший уже традиционным ответ.

– Я подумаю, – серьезно произнес Матвей.

Надежда

Я подкараулила Вячеслава Андреевича у ординаторской и попросила отпустить меня в город. Он пожал плечами, но пропуск выписал, только попросил вернуться до восьми часов вечера, чтобы успеть до смены охраны на шлагбауме.

– И постарайтесь не афишировать свое отсутствие, у нас не очень принято отпускать клиентов в город.

– Конечно. Я вернусь к назначенному времени, – пообещала я и побежала за сумкой и курткой, сжимая в руке карточку пропуска.

План мой был прост и незатейлив. Позвонить в офис Игнатюка и предложить ему дать интервью о большой экспозиции картин в нашем музее, которую он и его банк проспонсировали. Такие, как он, любят упоминания о себе в прессе, так что должен согласиться. На всякий случай я решила купить парик и другую одежду – не знаю почему, но мне показалось, что так будет безопаснее.

Сегодня, к счастью, день выдался без дождя, это было очень кстати. Я довольно быстро добежала до поселка, но по дороге решила, что ждать автобус не стану, а вызову такси. Мне повезло – машина приехала минут через десять, я даже не успела как следует оглядеться. Попросив довезти меня до торгового центра, я устроилась на заднем сиденье и стала обдумывать план. Мне нужно узнать, имеет ли отношение Игнатюк к баням на улице Ленина, и если да, то какое. Потом нужно как-то аккуратно вызнать, не был ли он знаком с моим отцом, потому что это как-то более вероятно – в те годы папу соблазняли большими деньгами все, кто имел отношение к теневому бизнесу. Всем хотелось, чтобы их «бойцов» обучал сам Закревский. Не знаю, как ему вообще удалось тогда не замараться и остаться в живых, сохранив и клуб, и собственную безупречную репутацию. А ведь если все, что накопал тогда Жариков, правда, то вполне мог Игнатюк знать отца. Фантазия моя разыгралась – я уже видела, что бани на Ленина – это «штаб» преступной группировки Игнатюка, что это ему моя мать проиграла квартиру и кучу денег, что… стоп! Фантазии надо бы поумерить, могу сболтнуть что-то лишнее, а мне всего-то нужно задать пару вопросов.