— Что вас так забавляет?

Не успела девушка ответить, как он открыл дверь и ввел ее в одну из многочисленных спален.

— Мне пришла в голову забавная мысль, — весело отозвалась Имоджен. Она так и осталась стоять у двери. Тристан между тем подошел к невидимому столу и зажег свечу. — По такой великолепной лестнице можно было бы подняться более романтичным образом, правда?

Огонек свечи колыхнулся, освещая лицо герцога.

— Подразумевается, что мне следовало внести вас наверх на руках? — Герцог взял подсвечник, подошел к двери и закрыл ее. По пути он нежно провел рукой по бедру Имоджен, она вздрогнула от этого прикосновения. Девушка услышала, как ключ повернулся в замке. Теперь им никто не помешает…

— Слишком рискованно.

— Что вы сказали?

Мужчина обнял ее за талию и повел к кровати.

— Было бы рискованно нести вас вверх по лестнице в темноте. Что, если бы мы упали и разбили свои пустые головы?

Имоджен засмеялась, потому что сама пришла к тому же выводу.

— В логике вам не откажешь. Это одно из ваших многочисленных достоинств, которыми я восхищаюсь.

Тристан поставил серебряный подсвечник возле кровати.

— Восхищаетесь или все-таки любите? Вы влюблены в меня, дорогая?

Имоджен не спешила с ответом, и Тристан успел пожалеть, что вообще спросил. Обычно он не опускался до подобных сентиментальных глупостей и сейчас списал все на плохое вино, которым опоил его Норгрейв. С той минуты, как герцог заманил Имоджен в свою карету, его переполняло нетерпение — он просто-таки горел желанием сломать все преграды, еще остававшиеся между ними.

Он встал у нее за спиной, положил руки ей на плечи и стал нежно массировать их, чтобы снять напряжение и помочь девушке расслабиться.

— Вы можете сказать мне все. Я умею хранить секреты.

Он отвел рукой кудряшки и поцеловал ее в затылок.

— Сказать вам все?.. — мягко повторила она.

Одной рукой он обвил ее талию и притянул к себе так, что она прижалась к нему всем телом. Ощущение близости и тонкий женственный аромат ударили ему в голову и… кое-куда еще. Он чувствовал новый прилив с тех пор, как она выскользнула из его объятий в карете, и вот теперь, стоило Тристану потереться телом о ее тело, он моментально воспылал страстью.

— О Имоджен! — прошептал герцог, начав дрожащими пальцами расстегивать пуговицы на ее корсаже. Когда же с этим было покончено, оказалось, что шнуровка на корсете тоже располагается спереди. — Со мной вы и ваши тайны в полной сохранности!

Это было сказано искренне. Хотя… Он уткнулся лицом в ее кудряшки, чтобы скрыть гримасу отвращения. Треклятое пари! Блекберн был преисполнен решимости положить конец интригам Норгрейва и знал, что это окажется непросто. Особенно когда друг узнает, что свою девственность леди уже отдала Тристану…

— Да!

Наслаждаясь объятиями, он уже забыл, о чем спрашивал.

— Да? — эхом отозвался он, поглядывая на кровать и подсчитывая в уме, сколько времени уйдет на то, чтобы раздеть Имоджен.

Девушка опустила хорошенькую головку.

— Я плохая актриса, и вы наверняка давно догадались о моих чувствах.

От этого признания у Тристана потеплело на душе, сердце забилось быстрее.

— Это правда, вы неумелая лгунья, — проговорил он охрипшим от волнения голосом. — Неужели так трудно произнести эти слова?

— Я веду себя глупо, да? — Имоджен невесело улыбнулась. — Наверное, сотни других женщин уже говорили вам о любви.

Тристан подумал о женщинах, которые приходили в его жизнь, а потом исчезали. Для многих его красота, титул и богатство представлялись призом, который нужно завоевать. Остальные хотели только поскорее овладеть им. И ни одна не заботилась о том, что он чувствует и чем живет, до тех пор, пока отношения не заканчивались.

Он повернул девушку к себе лицом, приподнял ее подбородок, но Имоджен не захотела посмотреть ему в глаза.

— Ни одна леди до тебя не любила меня по-настоящему.

Имоджен робко улыбнулась.

— Но ведь я еще не сказала это вслух!

Он поцеловал ее и прикусил ей нижнюю губку в качестве наказания за упорство.

— Упрямая девчонка! Я хочу это услышать!

— Я люблю вас!

Тристан кивнул и прижался лбом к ее лбу. Сердце билось в груди быстро-быстро, до боли. Понадобилось несколько минут, чтобы понять, что столь бурная радость может лишить его мужской силы.

— Ты не слишком спешила с признанием.

— А вы? — Имоджен в смущении отвела взгляд.

— Я — что? — вкрадчиво спросил он.

Девушка с трудом проглотила комок в горле.

— Вы испытываете ко мне чувства?

Ранимость и любовь, что так ясно читались в ее синих глазах, пробили брешь в броне, в которой он прятал сердце с самых ранних лет, когда лишился сначала отца, а потом и матери. Любовь Имоджен наполняла его силой и нежностью, вызывала страстное желание опекать ее. Но даже у любви есть темная сторона… Тристан успел испытать и ревность, и страх. Мысль, что он может ее потерять, была ему невыносима.

— Миледи, меня переполняют чувства! Их так много, что у меня не хватает слов описать это!

— Так вы любите меня?

— Сейчас я покажу! — проговорил Тристан, обнимая Имоджен еще крепче.

Герцог был не из тех, кто открыто говорит о чувствах. Ему было проще продемонстрировать всю их глубину посредством своего тела.

Он поцеловал ее с благоговением. Поцеловал так, словно мог оставить ее в своей постели до самого утра… Вскоре их языки уже танцевали и дразнили друг друга, предвосхищая любовный танец тел. Он раздел ее с той же нарочитой неспешностью, лаская каждую частичку открывающейся плоти. Очертил контуры ее тела пальцами и языком, заставляя быстрее биться девичье сердце, а нежные изгибы у нее между ногами — увлажниться соком возбуждения. Когда же наконец Тристан уложил ее на кровать — обнаженную, желающую сближения так же пламенно, как и он сам, — то испытал примитивное удовлетворение. Он быстро разделся и забрался в постель.

Пальцы Имоджен моментально обхватили естество Тристана, и без лишних слов она потянула его к себе. Он накрыл ее своим телом, проник рукой в горячее влажное местечко у нее между ног, буквально молящее наполнить его. Что он и сделал одним толчком.

Тристан начал двигаться в ней.

Любовь сражалась со сладострастием до тех пор, пока тонкая пелена пота не увлажнила их тела, стремящиеся к разрядке. В совершенной гармонии их крики экстаза слились в один, когда деликатные мускулы ее лона довершили танец любви, приняв в себя его триумфальный залп.

По прошествии многих минут он прошептал: