из обслуживающего персонала заглядывают внутрь, пытаясь, не навлекая на себя неприятностей, выяснить, что, черт возьми, здесь происходит. Одна из горничных, Линда, похоже, особенно встревожена тем фактом, что Кэллам держит меня в захвате. Мартину, садовнику, заглядывающему в окно, кажется, нехорошо от вида крови на полу.

– Иди домой, – приказывает Кэллам Джеку. – Я позвоню тебе утром.

Джек пристыженно кивает. Проходя мимо, он избегает моего взгляда.

Я жду, что Кэллам отпустит меня, когда Джек уйдет. Думала, он держит меня только чтобы убедиться, что я не атакую его телохранителя снова.

Вместо этого он конвоирует меня из кухни и ведет по коридору.

– Куда мы направляемся? – требовательно спрашиваю я, пытаясь вырваться из его хватки.

Кэллам лишь сильнее сжимает меня. Боль отдается по всей руке прямиком в плечо, моя ладонь онемела. Его левая рука обхватывает мое тело, сжимая в кулаке ткань рубашки. Моя спина прижата к его груди. Я чувствую, как колотится его сердце, быстрее и яростнее обычного, как военный барабан.

– Ты можешь отпустить меня, я не собираюсь… АЙ!

Кэллам быстро ведет меня вверх по лестнице, толкая так сильно, что мои ноги едва успевают касаться земли. В таком стремительном темпе мы доходим до самой спальни. Только тогда он отпускает меня, захлопывая за собой дверь.

Супруг поворачивается ко мне лицом, его зрачки сужаются в две точки, отчего глаза кажутся голубее и холоднее, чем когда-либо. От вампирской бледности не осталось и следа, кожа порозовела, челюсть практически вибрирует от того, как сильно он ее сжимает.

– Слушай, – говорю я. – Знаю, что все вышло слегка…

Он одним шагом преодолевает расстояние между нами и хватает меня за волосы. Резко запрокидывает мою голову и яростно целует.

Этого я ожидала меньше всего. Напряжение отпускает меня, и я льну к Кэлламу, обмякнув от облегчения. Мне кажется, что он простил меня или, по крайней мере, понимает, почему я так поступила.

Но в ту же секунду я осознаю, что была далека от истины. Как только наши тела соприкасаются, чувствую, что он все еще дрожит и бурлит, и каждый его мускул подрагивает от сдерживаемых эмоций.

Его язык заполняет мой рот, губы с такой яростью целуют мои, что те начинают опухать. Муж с силой прижимает меня к себе, полный решимости подчинить меня, хотя я уже покорилась. Только когда мои колени буквально подгибаются, он поднимает меня и несет к кровати.

Кэллам начинает через голову снимать с меня рубашку. Как ребенок, я задираю руки, желая ему помочь, но как только рубашка оказывается над головой, супруг снова заводит мои запястья за спину. Рубашка так и осталась болтаться на одной руке, и он использует ее как веревку, связывая их между собой.

Затем муж расстегивает мои шорты и резким движением руки спускает их вместе с трусиками до колен.

Я чувствую себя глупо, стоя так – руки связаны за спиной, лодыжки тоже надежно зафиксированы, – я не смогу выбраться из шорт, не упав вниз лицом.

– Кэллам, – нерешительно говорю я. – Не мог бы ты…

В этот момент мой супруг развязывает галстук. Он снимает его с шеи и подходит ко мне, растянув в руках как удавку. Я начинаю волноваться, не собирается ли муж меня задушить, но вместо этого он затыкает мне галстуком рот, обрывая на полуслове, и туго завязывая его у меня за головой.

Я чувствую на языке вкус тончайшего шелка. Должно быть, дорогой галстук.

У меня мелькает смутная мысль, что Кэллам хочет связать меня и оставить в комнате в качестве наказания за стрельбу по его подчиненному. Но вскоре я понимаю, что он не собирается никуда уходить. Супруг садится на край кровати и грубо тянет меня к себе на колени. Он кладет меня так, что я оказываюсь лицом вниз и голой попой вверх.

Мгновенно понимаю, что Кэллам задумал, и начинаю дико извиваться, пытаясь высвободить ноги из шорт, и кричу сквозь кляп:

– Не смей… – хотя это больше похоже на «Де швей.»

Кэллам заносит ладонь и со свистом опускает на мою ягодицу. Раздается резкий звук, похожий на треск, почти такой же громкий, как выстрел на кухне, а затем мгновение спустя меня пронзает жгучая боль.

– Егггх! – кричу я сквозь кляп.

ШЛЕП!

Я даже не заметила, как он снова отвел руку, а Кэллам уже шлепнул меня вновь по тому же месту, еще сильнее, чем в прошлый раз.

ШЛЕП!

ШЛЕП!

ШЛЕП!

Он действует с безжалостной точностью. Каждый удар попадает ровно в одно и то же место на моей правой ягодице, отчего кажется, будто ее окунули в бензин и подожгли.

Я брыкаюсь и пытаюсь скатиться с его колен, выкрикивая всевозможные проклятия. Кэллам крепко прижимает меня, удерживая левой рукой между лопаток, пока правая вершит возмездие.

Я делаю один особенно решительный рывок, и Кэллам рявкает:

– Не двигайся! Или получишь в два раза больше!

От этого я начинаю брыкаться еще сильнее. Как он, на хрен, смеет меня шлепать! Как смеет угрожать мне! Стоит мне высвободиться, и я двину ему прямо в то место, куда попал выстрел, а потом пну куда-нибудь похуже.

ШЛЕП!

Теперь Кэллам перенес ладонь на левую ягодицу. ЧЕРТ! Почему так еще больнее? Как ему удается так сильно меня шлепать? Он словно жокей, подстегивающий лошадь!

ШЛЕП!

ШЛЕП!

ШЛЕП!

Меня раньше ни разу не шлепали. Невероятно, как горит и пульсирует моя задница.

Кэллам сказал мне не двигаться, но я не могу. Не могу спокойно лежать и ждать следующего шлепка, не сжимая ноги и не извиваясь на твердой поверхности его бедер.

Это создает неожиданный и неприятный для меня эффект.

В конце концов, я голая.

Я извиваюсь и прижимаюсь голой плотью к тонкой ткани брюк Кэллама, что создает слишком много трения в самых чувствительных местах…

Мои соски в лифчике стоят торчком. Я чувствую тепло и влагу между ног. Не вижу этого, но подозреваю, что мои щеки пылают не меньше, чем ягодицы.

Прекращаю сопротивление, в основном потому, что не хочу ненароком возбудиться еще сильнее. Также не хочу, чтобы Кэллам заметил, – это, мать твою, унизительно. Если он поймет, какой вызвал эффект, я никогда больше не смогу смотреть ему в глаза.

Но Кэллам уже знает. Он чертовски проницателен. Стоит мне прекратить сопротивление, стоит моему дыханию измениться, а телу напрячься, как супруг прекращает меня шлепать. Он на секунду замирает, его тяжелая ладонь покоится на моих пульсирующих ягодицах.

Затем он начинает нежно мять мою попу.

От движений его рук мне становится невыразимо приятно. Как в тот