В июне 1977 года, в преддверии Олимпиады-80, был учрежден Одиннадцатый отдел, призванный осуществлять «оперативно-чекистские мероприятия по срыву идеологических акций противника и разоблачению враждебных элементов в период подготовки и проведения летних Олимпийских игр в Москве». Подразделение это тесно контактировало с Одиннадцатым отделом ВГУ, также занимавшимся вопросами предупреждения акций международного терроризма.

Двенадцатая группа управления (на правах самостоятельного отдела) обеспечивала координацию работы с «органами безопасности друзей», как именовались спецслужбы социалистических государств.

В феврале 1982 года был образован Тринадцатый отдел — для выявления и пресечения «негативных процессов, имеющих тенденцию к перерастанию в политически вредные проявления». В числе прочего он занимался изучением нездоровых молодежных формирований — мистических, оккультных, профашистских, держал под контролем рокеров, панков, футбольных фанатов и им подобных. Также на отдел возлагалась задача обеспечения безопасности проведения массовых общественных мероприятий в Москве — фестивалей, форумов, разного рода конгрессов, симпозиумов и так далее.

Образованный тогда же Четырнадцатый отдел управления занимался предотвращением идеологических диверсий в среде журналистов, сотрудников СМИ, общественно-политических организаций.

В связи с образованием новых отделов штат Пятого управления к 1982 году увеличился до четырехсот двадцати четырех человек.

Всего же, как вспоминал Ф. Д. Бобков, по «пятой линии» (линии деятельности Пятого управления) в КГБ служило две с половиной тысячи сотрудников. Оптимальным был и агентурный аппарат, в среднем на область приходилось двести агентов.

С образованием Пятого управления КГБ при Совете министров СССР приказом председателя были запрещены все аресты и привлечения к уголовной ответственности по статье 70 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда) территориальными органами госбезопасности без санкции нового управления.

Сотрудников КГБ нередко упрекают в том, что, преследуя диссидентов за инакомыслие, они в числе прочего якобы ущемляли их права на собственное мнение, свободу его выражения и распространения информации.

Следует, однако, заметить, что свобода слова и распространения информации, вопреки широко распространенному, но ошибочному, мнению, отнюдь не безграничны.

Так, часть 3 статьи 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, ратифицированного Президиумом Верховного Совета СССР 18 сентября 1973 года, устанавливает, что пользование правом на свободу слова «налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть, следовательно, сопряжено с такими ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являться необходимыми:

а) для уважения и репутации других лиц;

б) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения».

Еще более категорична на этот счет часть 2 статьи 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Она гласит: «Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».

Так что вряд ли можно говорить о нелегитимности деятельности КГБ, скорее речь можно вести лишь о несовершенстве законодательной базы (в частности, о диспозиции статьи 70 УК РСФСР) и о возникавших в связи с этим трагических судебных ошибках.

Как отмечал глава Пятого управления КГБ Ф. Д. Бобков, «мы совершенно сознательно и обоснованно пошли на то, чтобы принять на себя ответственность за последствия принимаемых решений о привлечении к уголовной ответственности. И надо сказать, что это наше требование, объявленное приказом председателя для территориальных органов (хотя оно и не касалось прав и полномочий подразделений военной контрразведки — Третьего Главного управления), было весьма неодобрительно воспринято руководителями управлений КГБ, которые увидели в нем „покушение“ на собственные прерогативы и полномочия. Хотя, объективно, это жестко проводившееся в жизнь решение только способствовало повышению качества следственной работы, разумеется проводившейся под прокурорским надзором. И арестов таких было немного. В основном они приходились на такие мегаполисы, как Москва и Ленинград, а по республикам СССР их насчитывались буквально единицы».

В то же время обязательным условием возможного ареста и возбуждения уголовного дела стало наличие источников судебных доказательств преступной деятельности — материальных свидетельств, заявлений очевидцев и показаний свидетелей, не исключая и признания обвиняемыми лицами собственной вины.

В отчете КГБ при Совете министров СССР за 1967 год в связи с созданием пятых подразделений отмечалось, что это «позволило сконцентрировать необходимые усилия и средства на мероприятиях по борьбе с идеологическими диверсиями извне и с возникновением антисоветских проявлений внутри страны. В результате принятых мер удалось в основном парализовать попытки спецслужб и пропагандистских центров противника осуществить в Советском Союзе серию идеологических диверсий, приурочив их к полувековому юбилею Великого Октября. Наряду с разоблачением ряда иностранцев, приезжавших в СССР с заданиями подрывного характера, в советской и иностранной прессе опубликованы материалы, разоблачающие подрывную деятельность спецслужб противника…

Исходя из того, что противник в своих расчетах расшатать социализм изнутри делает большую ставку на пропаганду национализма, органы КГБ провели ряд мероприятий по пресечению попыток проводить организованную националистическую деятельность в ряде районов страны (Украина, Прибалтика, Азербайджан, Молдавия, Армения, Кабардино-Балкария, Чечено-Ингушская, Татарская и Абхазская АССР).

Мероприятия по выявлению и пресечению враждебной деятельности антисоветских элементов из числа церковников и сектантов проводились с учетом имеющихся данных об активизации враждебной и идеологически вредной деятельности религиозных и сионистских центров. Для выявления их замыслов, срыва готовившихся ими подрывных акций и выполнения других контрразведывательных заданий за границу направлялись 122 агента органов КГБ. Вместе с тем удалось сковать и пресечь враждебную деятельность засылавшихся в СССР эмиссаров зарубежных религиозных центров, а также разоблачить и привлечь ряд активных сектантов к уголовной ответственности за противозаконную деятельность.

В 1967 году на территории СССР зарегистрировано распространение 11856 листовок и других антисоветских документов… Органами КГБ установлено 1198 анонимных авторов. Большинство из них встало на этот путь в силу своей политической незрелости, а также из-за отсутствия должной воспитательной работы в коллективах, где они работают или учатся. Вместе с тем отдельные враждебно настроенные элементы использовали этот путь для борьбы с Советской властью. В связи с возросшим числом анонимных авторов, распространявших злобные антисоветские документы в силу своих враждебных убеждений, увеличилось и количество лиц, привлеченных к уголовной ответственности за этот вид преступлений: в 1966 году их было 41, а в 1967 году — 114 человек…